Но более тоге, и сама княгиня Ольга пребывала не в Киеве с его хазарской крепостью Самбатион, а в двадцати километрах севернее, где на крутом берегу Днепра ею был создан мощно укрепленный Вышгород. Новейшие археологические исследования в Вышгороде установили, что в нем сохранились — особенно в местности, до сих пор зовущейся Ольжиной горой, — следы жизни середины X века, в том числе византийская керамика и восточные украшения (например, бронзовый цеподержатель IX—X веков), которые можно даже было бы отнести к вещам самой княгини.

Наиболее же существенно, что, как выяснено археологами, «в X в, часть городища (Вышгородского. — В. К.) была занята производственными комплексами, связанными с железообрабатывающим производством. К середине XI в. «квартал металлургов» суживается, на его месте появляются жилые усадьбы» [7] .

Из этого естественно сделать вывод, что именно при Ольге в Вышгороде изготовлялось оружие, необходимое на случай хазарского нападения (иначе просто непонятно, зачем создавать «квартал металлургов» в городке, расположенном всего в двадцати верстах от Киева; примечательно к тому же, что позднее «квартал» суживается за ненадобностью).

Л. Н. Гумилев, доказывающий, что ко времени правления Ольги Хазарский каганат сумел в той или иной мере установить свой диктат над Русью, связывает с этим, в частности, и гибель Игоря, который вынужден был увеличить размер дани, собираемой им с племени древлян, не из личной корысти, а потому, что приходилось платить большую дань Хазарскому каганату. Но древляне не хотели с этим считаться и обрекли супруга Ольги на жестокую казнь [8] .

Княгиня Ольга отомстила древлянам за гибель мужа и, как сказано в летописи, «возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольги». Вполне вероятно, что «две части» дани попадали в расположенную тогда в Киеве хазарскую крепость Самбатион...

Но княгиня Ольга смотрела далеко вперед. Она отправила сына на север, в Новгород или же з Незогород (Ладогу), и не только ради его безопасности, но и ради того, чтобы он, подрастая вдали от хазарских глаз, готовил могучую дружину для войны против каганата. Ольга вступила а тесный союз с Византией, что в свою очередь помогло ей установить союзные отношения со связанными с империей воинственными печенегами (эти отношения испортились лишь позднее, в 968 году, когда Святослав вступил в конфликт с Византией); печенеги, как известно, поддержали Русь в войне с хазарами.

Современные историки (В. Т. Пашуто, А. Н. Сахароз, Г. Г. Литаврин) выдвинули версию, согласно которой княгиня Ольга, отправляясь в Константинополь, взяла с собой Святослава, имея намерение, в частности, попытаться обручить его с дочерью византийского императора, который, правда, не согласился на это предложение. В составе блестящего посольства Ольги (более ста человек, среди которых 14 знатных приближенных, 20 специальных «послов», священник Григорий, три переводчика, 43 купца и т. д.) был некий анонимный «родственник», который имел ранг второго лица после княгини. Не исключено, что это был оберегаемый своим инкогнито будущий князь. Путешествие в Константинополь, без сомнения, обогатило его сознание.

Позднее Ольга женила сына на дочери побежденного и убитого ею древлянского князя Мала, которую она взяла (после гибели ее отце) в свою свиту. Тем самым княгиня, несомненно, добилась определенного примирения и с древлянами.

Когда в 960-х годах (историки сейчас спорят о точной дате) молодой Святослав отправился в победный поход в столицу Хазарского каганата Итиль, он, в сущности, во всем опирался на предшествующие деяния своей матери.

Все это говорит об истинном величии святой Ольги как политической и государственной деятельницы Руси, И, конечно, величайший духовный смысл имело обращение русской княгини к христианству.

Правда, это обращение не дало прямого продолжения и развития, так как Саятослав, выросший в Северной Руси, в человеческой среде, куда свет христианства еще не проник (в Киеве ко времени крещения Ольги было ужа много христиан; в 944 году там имелось несколько церквей, в том числе соборная церковь святого Ильи), не смог разделить духовное озарение своей матери. Он говорил ей: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться».

Святая Ольга так выразила свою надежду: «Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне». И то, что жило в Ольге, воскресло в ее внуке (сыне Святослава) Владимире, который рос на ее руках [9] . Как писал в X! веке монах Киево-Печерский лавры Иаков, «взыскал и воспринял спасение Владимир от бабки своей Ольги»...