Рис. Река Кодор близ Лат

Филипп спрашивает:

— Не выкушаете ли еще?

С трудом прихожу в себя и, разумеется, отказываюсь.

Оказывается, Филипп не пьет, сделал это для «гостя».

Мы кончаем пить чай в сумерках. Туман опускается с гор, и тянет холодный ветер. Где-то слышится далекий гул: не то гром в горах, не то обвалы…

О. Иван провожает меня до хаты и дорогой спрашивает:

— Филипп велел спросить, не сварить ли вам на дорогу курицу?

— Нет, спасибо, не надо… Значит, о. Иван, завтра выйдем чуть свет?

— Очень хорошо. Покойной ночи. Спаси вас Господи.

Я вхожу в хату и ловлю себя на странном чувстве: как будто бы вхожу в келью…

От Лат до Аджар по шоссе двадцать четыре версты. Дорога почти все время идет по берегу Кодера, изредка только прячется в тенистый лес и снова придвигается к самому обрыву.

Ближе к Латам горы сплошь покрыты лесом, носят характер холмов, хотя и очень высоких; река часто разбивается на несколько рукавов, образует небольшие острова, течет не так бурно, и вообще во всем чувствуется что-то мирное и, право же, похожее на Филиппа!

Местами попадаются скалы. Но и они мало похожи на «Богатскую скалу», оставленную нами позади, или на Капчарские скалы, которые ближе к Аджарам. Скалы близ Лат не высоки, из мягкого плоского камня желтоватого цвета. В расщелинах растут деревья и высокая трава. А упавшие камни покрыты мягким ярко-зеленым мохом. Около таких скал идти весело. Они кажутся полуразрушенными стенами какого-нибудь старого монастыря. Дорога около них шире, и шаги четко отдаются по крепкой дороге.

Впереди почти всю дорогу видна поперечная цепь снежных гор. Это Нахарский перевал. Легкая, как облака, белая, почти прозрачная линия волнистой чертой стоит на небосклоне и кажется совсем близкой… Но куда бы ни свернула дорога, и сколько бы верст ни прошли вы, — белая линия гор видна все так же и кажется все такой же близкой.

Чтобы не торопиться и не устать, мы с о. Иваном решили сделать так: час идти, четверть часа отдыхать.

Для отдыха выбираем камни или поваленные деревья около источников. На этих источниках, в лесу, часто попадаются маленькие мельницы для кукурузы, напоминающие сказочные избушки на курьих ножках.

На привалах о. Иван рассказывал что-нибудь:

— Самое тяжелое, — говорит он, — это мысль, что зря тратишь силы… Годы проходят, а ты никуда не двигаешься, не замечаешь в себе никакого духовного роста. И вот является вопрос: Не уйти ли? Не начать ли жизнь сначала?.. Однажды с такими сомнениями пришел наш пустынник к старцу Иеремии в Драндский монастырь. Старец и говорит ему:

— Видал ты когда-нибудь, как гуси летят?

— Видал, — говорит.

— Знаешь ли, что летят они за тысячи верст?

— Знаю.

— А зачем? Чтобы поддерживать свое племя. Так и вы, пустынники. Если и нет больших подвижников среди вас — живите! Вы хорошо делаете уже тем, что поддерживаете племя пустынников.

О. Иван несколько раз дорогой вспоминал этот рассказ и всегда передавал его с особенным чувством: очевидно, часто он служил ему самому утешением в тяжкие минуты сомнений…

Самое красивое место дороги, когда издали открываются каменные глыбы Капчарских скал.

Кодор в этом месте уже. Несется еще стремительней. Белая пена, брызги, гул сдвигаемых по дну камней делают его похожим на водопад.

Солнце стоит прямо над долиной, и река между темных сжатых гор блестит так ярко, что больно смотреть на нее. Нет больше широких, открытых далей. Точно сторожевые замки стоят серые неприветливые скалы на берегу злой, седой реки и заслоняют собой все — и мягкую линию гор и ясное, открытое небо.

Рис. Кукурузовая мельница в лесу

В одном из самых узких мест проложен мост. Эти мосты через горные реки буквально висят в воздухе. Их делают турки для перевозки дранки на вьюченных лошадях. Укрепить их в реке, разумеется, нет никакой возможности, и мост держится двумя своими концами. Когда идешь по нему, он ходит ходуном, скрипит и качается как качели, и если бы волны могли захлестнуть его, они снесли бы весь мост, как щепку! На полпути о. Иван говорит:

— Сейчас будет хорошая поляна, — можно чайник скипятить, поесть и отдохнуть, как следует.

— Да, я устал; без отдыха, пожалуй, не дойду.

— Ничего нет удивительного, — говорит о. Иван свою любимую «ободряющую» фразу, — я и то усталость чувствую. Скорей удивляться бы надо, если не устали.

Мы выходим на великолепный зеленый луг. Совсем как в наших северных лесах, где-нибудь за Окой. Только вместо дубов на лугу стоит несколько громадных деревьев грецких орехов.

Выбираем одно такое дерево подальше от дороги. Складываем сумки. Натаскиваем камней, — быстро получается целая столовая: стулья, стол, буфет, а в нескольких шагах и кухня.