Но вот уже шесть лет они живут в Корее, тренируя спортсменов-гимнастов. Их там на руках носят, платят хорошие деньги, они занимаются любимым делом, и Нана искренне радовалась за них, однако стоило ей заболеть, как она превращалась в ребенка, которого бросили на произвол судьбы. Как было бы хорошо, если бы они сейчас были здесь, рядом, и мама варила бы бульон и компот, трогала сухой прохладной ладонью лоб дочери, проверяя температуру, и негромко приговаривала, что все, конечно же, будет хорошо, слабость скоро пройдет, а папа будет читать ей вслух книгу или подробно пересказывать какой-нибудь кинофильм. Он удивительно умел пересказывать фильмы, и, послушав отца, Нана, казалось, сама этот фильм посмотрела и даже отчетливо представляет себе внешность героев, выражение их лиц в те или иные моменты, одежду, интерьеры, пейзажи. Однажды, едва увидев по телевизору первые кадры рекламного ролика какого-то фильма, она безошибочно узнала его еще до того, как диктор произнес название, и только спустя несколько минут сообразила, что сама-то этого фильма не видела никогда, а «слышала» от папы. Во время болезни Нана не могла ни читать, ни смотреть телевизор – любое зрительное напряжение тут же вызывало головную боль, терпеть которую Нана не умела.

Однако же родителей нет, они далеко, и надо как-то справляться со слабостью самостоятельно. Никита на тренировке, некого даже попросить сделать чаю. Она медленно откинула плед, спустила ноги с дивана и поплелась на кухню. Переход – всего ничего, каких-то метров пять, не больше, а сил нет, пришлось сесть на стул и минут десять отдыхать, так и не включив чайник. Встала, дотянулась до чайника, нажала кнопку, достала чашку – и снова присела. Да что ж это такое-то!

Когда зазвонил телефон, Нана несколько секунд собиралась с силами, чтобы снова встать.

– Как ты? – прозвучал в трубке энергичный голос.

Шеф. Александр Филановский. Саша.

– Ничего.

– Одна?

– Одна. А что?

– Значит, так, слушай сюда, – скомандовал он. – Я отправил к тебе Владу, она уже выехала. Привезет все, что нужно, и все сделает.

– Да мне ничего не нужно, Саша, – запротестовала Нана. – У меня все есть. Что ты выдумал?

– Вот все, что не нужно, у тебя и есть, а нужного-то как раз и нет. – В его голосе, как обычно, не слышно было ни нотки сомнений. – Что я, не знаю тебя? Химией всякой травишься, нормально лечиться не умеешь. Я тебе отправил алтайский мед, настоящий английский чай, не тот, который у нас в магазинах продается, а действительно настоящий, потом еще фейхоа, пусть Влада перетрет плоды с сахаром, будешь есть три раза в день по столовой ложке. Ну и еще кое-что, разберетесь, я бумажку вложил, что и как употреблять.

– Саша, ну зачем все это? У меня полно хороших лекарств, и вообще я уже поправляюсь, в понедельник выйду на работу. И зачем ты отправил ко мне Владу? У нее много работы, я оставила ей кучу заданий, пусть бы сидела и делала, вместо того чтобы ездить через весь город.

– Ты не забыла на минуточку, что я – твой шеф? А ты, между прочим, мой наемный работник, и я плачу тебе зарплату, то есть оплачиваю твое рабочее время. Когда ты болеешь, я продолжаю платить тебе за то, что ты не работаешь, а это экономически невыгодно, поэтому я заинтересован в том, чтобы ты была здорова. Твое рабочее время принадлежит мне, соответственно, твое здоровье тоже принадлежит мне, и я имею полное право заботиться о нем так, как считаю нужным. Все поняла?

– Все, – Нана не смогла сдержать улыбку. – А рабочее время моего секретаря тоже принадлежит тебе?

– Ну само собой. В моем издательстве мне принадлежит все, можешь не сомневаться. Ладно, Нанусь, теперь серьезно: как ты? Сегодня же твой любимый третий день. Ты заболела в понедельник, а сегодня уже среда.

Надо же, помнит. И даже дни посчитал. Ох, Саша, Саша, что ты со мной делаешь?

– Если серьезно, то еле ноги таскаю, – ответила она.

– А мужик твой где? Почему с тобой не сидит?

Сердце ее замерло: неужели узнал про Тодорова? Как? Откуда?

– К-какой мужик? – выговорила она осторожно.

– Ну не знаю, есть же у тебя какой-нибудь мужик, правда? Никогда не поверю, что такая баба, как ты, и одна.

Нет, кажется, ничего не знает, просто так сказал. Слава богу. Надо ответить как-нибудь нейтрально, ни да – ни нет. Лучше всего отшутиться.

– Мужиков нельзя сочетать с болезнями, они этого не любят.

– Это верно, мы такие, нам бабы нужны здоровые и веселые, а не печальные и больные. Да, чуть не забыл: к тебе завтра утром приедет мой врач.

– Саша!

– Приедет-приедет, и посмотрит тебя, и скажет, правильно ли ты лечишься и от того ли, от чего нужно. Ты же небось врача не вызывала?

– Зачем его вызывать, что я, грипп от скарлатины не отличу? Я и так прекрасно знаю, что чем лечить.

– Знаешь ты, как же. Короче, Нануся, лечиться будешь так, как велит мой врач, и тем, что я тебе прислал. Если что-то еще будет нужно – он мне скажет, я тебе отправлю. Все, целую тебя. Завтра позвоню.

Вот так всегда. Он один знает, что правильно, а что плохо, и только он один, Александр Филановский, знает, как должны жить все, кто у него работает и кто его окружает. И даже как они должны болеть и чем лечиться. Саша, Саша, многолетнее наваждение…

До приезда Влады она успела выпить чай, потом вместе с девушкой раскладывала содержимое многочисленных пакетов и терпеливо слушала, пока Влада зачитывала записку-инструкцию Филановского и подробно объясняла, что и в каком виде употреблять. Попытку сделать целебное месиво из плодов фейхоа Нана решительно пресекла:

– Я все равно не буду это есть.

– Но почему, Нана Константиновна? – огорчилась Влада. – Александр Владимирович велел обязательно сделать, это очень полезно, там масса витаминов, необходимых организму, особенно зимой и особенно ослабленному. Давайте я все-таки сделаю.