Я понимал, но не очень, в чем и признался.

– При чем тут – знает она, сколько весит, или нет? И вообще, как ты узнал?

– Я задал ей вопрос, – усмехнулся Владимир, – и не получил ответа. Она не знает, потому что не хочет знать. Она боится этого знания. Паша, человек должен уметь жить с тем, что есть на самом деле, а не с тем, что он себе придумал. Конечно, можно и, наверное, даже нужно стремиться что-то изменить, что-то улучшить, но надо уметь принимать объективную реальность и жить с ней, а не зажмуриваться и не делать вид, что все обстоит именно так, как тебе хочется, а не так, как оно есть на самом деле. Дана не умеет. Не хочет уметь. Она придумала, что у нее все в порядке, что можно жить и так – сидеть дома, ограждая себя от риска быть высмеянной и оскорбленной, и постоянно жевать пирожные. И все отлично! Папа с мамой любят и оберегают, платят за домашних учителей, покупают книги и диски, никто не обижает, сыта, одета – чего еще надо? Она не хочет понимать, что нужно не просто существовать, а жить, постоянно вступая в контакт с окружающим миром и адаптируясь к нему. И твоя задача – ее научить. Ты понял, Паша? Твоя задача – не заставлять ее сбрасывать вес, а научить жить с тем, что есть. Если она похудеет – и слава богу, но не это главное.

– Легко тебе говорить, – вздохнул я. – Тоже еще, нашел учителя жизни. А сам-то ты почему этим не занялся, если понимаешь, что это необходимо?

– Я уже сказал: я не могу вмешиваться в воспитание Даны. У нее есть собственные родители, а я – всего лишь дядя, брат отца. И поверь мне, я делаю все, что могу, но я должен проявлять деликатность, которую тебе проявлять не обязательно.

– Это почему? – не понял я.

– Да потому, что, если ей хоть что-нибудь не понравится в моих словах, если ее что-то заденет, она просто перестанет приходить ко мне. Она перестанет общаться со мной – и все. Это ее стиль: не бороться с трудностями общения, не преодолевать их, а просто обрубать контакты. С тобой она так поступить не сможет, тебя нанял ее отец, которого Дана боится как огня. Она хорошая девочка, не подлая, она не станет на тебя наговаривать и клеветать, чтобы Миша тебя уволил и нашел другого тренера, она будет терпеть. А капля, сам знаешь, камень точит. Ей от тебя никуда не деться. Да и времени ты с ней проводишь намного больше, чем я.

– Ну ладно, допустим, – осторожно согласился я. – А делать-то что? Может, научишь?

Владимир отпил несколько глотков из своей огромной чашки, причем сделал это с видимым удовольствием, и я снова удивился: как можно пить остывший сладкий чай? По-моему, ужасная гадость. Чай должен быть горячим и несладким.

– Я не просто так начал этот разговор, у меня есть одна идея, но я хотел сначала обсудить ее с тобой. Знаешь, я не стал соваться к Мишке с этим, потому что у меня нет своих детей и, следовательно, нет морального права учить его, как воспитывать Дану. Ты что-нибудь знаешь о спортинге?

– Само собой, – с облегчением ответил я.

О спортинге я знал много, знал, где находится элитный стрелковый клуб, ездил туда неоднократно с компанией друзей и сам с удовольствием пулял из охотничьего ружья по тарелочкам, имитирующим движение различной дичи – фазанов, гусей, уток, зайцев, вальдшнепов. Не стану хвастать, что у меня здорово получалось, я больше промазывал, чем попадал, но удовольствия, помнится, было море. И еще я вспомнил свое удивление, когда обнаруживал, что за день, проведенный в клубе, сбрасывал почти килограмм живого веса. Казалось бы, чего там такого особенного: вскинул ружье – выстрелил, вскинул – выстрелил. А вес уходил. Спортинг, как мне объяснили тогда же в клубе, очень энергозатратный, хотя на первый взгляд и совершенно неутомительный вид спорта.

Инструктор меня тогда ругал за резкость движений, за то, что тороплюсь, что «рву» рукой, вместо того чтобы плавно двигать корпусом. А Дана очень пластична, и у нее должно хорошо получиться. Кроме того, она будет проводить как минимум час на свежем воздухе и в движении, а это хорошо для активизации обмена. Плюс положительные эмоции. Плюс абсолютная независимость результата от веса. Как только у Даны хоть что-нибудь получится, как только ее похвалит хоть кто-нибудь посторонний – жизнь сразу заиграет новыми красками.

Одним словом, идея показалась мне супергениальной. Но… возникало два препятствия, и оба показались мне непреодолимыми. Первое: Дана никуда не ходит, кроме соседнего дома, где живет Владимир и его замухрышка-жена. И второе, куда более существенное: где взять время на поездки в клуб? Дорога в один конец займет часа полтора-два, столько же – обратный путь, да час тренировки. Что на это скажет Михаил Олегович, у которого жизнь всех членов семьи расписана по минутам?

– Об этом даже не беспокойся, – развеял мои сомнения Владимир, – я своего брата знаю. Если ты скажешь, что так нужно, – он это примет. Его хлебом не корми – дай принять решение, чтобы другие его выполняли. Обожает быть главным и всеми командовать, а потом проверять, как его команду выполнили. Такой, знаешь ли, гипертрофированный комплекс задавленного строгими родителями мальчика. Мной столько лет помыкали – теперь я буду всеми помыкать.

Круто. Даже, я бы сказал, крутовато для родного-то брата. И не слишком ли откровенно для первой встречи с новым представителем домашнего персонала? Я проглотил свои сомнения и промолчал.

– Так что, если ты выступишь с инициативой возить Дану на занятия спортингом и скажешь, что это абсолютно необходимо для достижения заданного результата, Михаил с удовольствием возьмется перекраивать весь график ее жизни.

– Ну хорошо, допустим. А Дана? Она ни за что не согласится.

– А Миша ее и не спросит. Скажет – поедет. Другое дело, что она будет страшно бояться и нервничать. А это, Паша, уже твоя задача – сделать так, чтобы она не боялась. Ты что, маленький? Тебя учить надо?

Нет, в этом вопросе меня учить не надо. Сам все знаю. Ё-моё, ну и работенка мне подвалила!

На следующее утро, в воскресенье, я явился к месту службы на полчаса раньше, в шесть тридцать. Мне нужно было поговорить с папаней, который, как известно, встает ни свет ни заря и в шесть утра уже на ногах.

– Что так рано? – удивился он, открыв мне дверь. – Бессонница? Дана еще спит.

– Мне нужно с вами поговорить, – решительно начал я.

– Да? Ну пошли, позавтракаем, заодно и поговорим.