Совершенно неожиданно в мае она стала второй среди девушек-юниоров и выбила себе вместе с пораженными мишенями первый разряд. К тому времени она весила уже пятьдесят восемь килограммов, и при росте в метр пятьдесят пять сантиметров это почти нормально. Конечно, если ориентироваться на придуманный кем-то когда-то показатель для женщин «рост минус сто десять», то оставалось еще тринадцать лишних килограммов, но, на мой взгляд, для семнадцатилетней девушки Дана с попкой, грудью и бедрами выглядела просто отлично.

В июне она сдавала выпускные экзамены, и в клуб мы ездить перестали – папаня запретил.

– До осени – никакой стрельбы, – отчеканил он. – Пусть получит аттестат, подготовится к вступительным экзаменам, сдаст их, а потом может делать что хочет.

Во мне забрезжила слабая надежда на отпуск. Без малого два года, как я пашу на эту семейку без выходных. Может, мне дадут все-таки вздохнуть? Я осторожно поинтересовался собственными перспективами, на что папаня вместо ответа велел позвать Дану.

– Ты еще собираешься худеть или уже достаточно? – спросил он.

– Еще двенадцать килограммов осталось.

– Помрешь от истощения, – проворчал Михаил Олегович. – Что от тебя останется-то? Ни кожи, ни рожи, ни бородавок. Может, остановишься?

– Нет. Смотри, – она захватила пальцами упругие складки на животе и бедрах, – вот это все лишнее, это надо убрать.

– Ну, как знаешь. Значит, придется еще поработать.

Мы сошлись на том, что заниматься с Даной до окончания вступительных экзаменов в институт я буду только один раз в день, по утрам. Естественно, на зарплате это не скажется. То есть вставать придется по-прежнему рано… Жаль. Никаких особых выгод получить не удалось.

Но лето я все равно провел отлично. У меня появилась очень славная девушка, Оля, она работала приемщицей в химчистке, куда я сдавал свои шмотки. Свободного времени у меня было навалом, каждый день в девять утра я освобождался, и если Оля не работала, мы ехали на пляж или за город, а то и просто катались на машине, гуляли, ходили в кино или заваливались ко мне домой, а если работала, я предавался сладостному безделью. К этому времени я уже купил себе комп и мог в полный рост наслаждаться любимыми играми в домашних условиях.

Но экзамены – и выпускные, и вступительные – закончились, Дана поступила в свой институт, и папаня снова изменил мне график. Теперь мы ездили в клуб по вторникам и четвергам во второй половине дня, после того, как Дана возвращалась из института, по воскресеньям – с утра, а в остальные дни занимались дома с шести до восьми вечера. За лето Дана, несмотря на ежедневные двухчасовые занятия, не сбросила ни грамма, и я подозревал, что она просто ела не то, что нужно, и нарушала режим. Но это, учитывая экстремальность ситуации и нервное напряжение, вполне объяснимо и простительно. Без сладкого голова плохо работает, это общеизвестный факт.

В конце сентября ожидалось большое семейное торжество – Владимиру Олеговичу исполнялось сорок лет. Трубите, фанфары! Дана всю плешь мне проела разговорами о том, что ей подарить любимому дяде. И вдруг за два дня до юбилея Владимир повредил ногу, причем как-то серьезно. Ему наложили лангету и велели лежать или сидеть, но ни в коем случае не ходить. Изначально предполагалось, что день рождения, выпавший аккурат на воскресенье, будет отмечаться в ресторане, но в пятницу к вечеру, после того как Володя оказался закованным в лангету от щиколотки до бедра, торжество отменили.

В воскресенье утром я повез Дану на тренировку по спортингу. Подарок она наконец купила и всю дорогу из клуба домой предвкушала, как вручит его дядюшке, и как он будет рад. Мы только-только пересекли Кольцевую, как зазвонил мой мобильник.

– Вы где?

Папаня. Голос какой-то странный. Чужой. Глухой.

– МКАД пересекли. Через полчаса будем дома.

– У нас несчастье. Володя умер. Ты там Дану подготовь как-нибудь.

Я сидел как пришибленный, не в силах пошевелиться. Дану подготовь… Меня бы кто подготовил. Как же так? Еще вчера вечером он был живой и почти совсем здоровый, от травмы ноги никто не умирает, а все остальное у него было в полном порядке.

Дана была в таком шоке, что даже не плакала.

Возле подъезда нас поджидала Лариса Анатольевна. Едва Дана вышла из машины, мать бросилась к ней, обняла и повела домой, даже не оглянувшись на меня. То есть дала понять, что мне тут делать нечего и в моем присутствии никто не нуждается. Оно и понятно. Кто я им? Наемный работник, домашний персонал. А к Владимиру Олеговичу так и вовсе никакого отношения не имею. Что же касается Даны, то без меня девочка не пропадет, в доме полно людей, одна она не останется.