Подкрепляя свои слова, Дакс вздернул колено выше, и репортер захныкал, подтверждая то, что Дакс всегда подозревал, — он был трусом.

— Я задал тебе вопрос, Ван Дорф. Я ясно выразился?

Репортер кивнул, насколько ему позволяла мертвая хватка Дакса. Дьявольские глаза, со злобой смотревшие на него, угрожали, что конгрессмен может передумать, пойти в своем гневе дальше и убить его. С огромным облегчением он почувствовал, как железная хватка Дакса постепенно ослабевает.

— То, что я сказал, вдвойне относится и к миссис Уилльямз. Если я прочту хоть слово инсинуаций, направленных против нее, за твоей подписью, то убью тебя.

С презрением отвернувшись от Ван Дорфа, все еще продолжавшего хватать ртом воздух, Дакс направился к посадочным воротам, поднял свою сумку, стоявшую там же, где он ее оставил, прислонился к стене, где и стоял в грозном одиночестве, ожидая сильно опаздывающий самолет на Соединенные Штаты.

Луна была видна с правого борта самолета. Кили смотрела в окно с левой стороны, так что для нее только слабый серебристый свет немного рассеивал мрак ночи. Звезды казались такими далекими. А облака внизу походили на толстое непроницаемое одеяло.

— Ты спишь? — Вопрос вывел Кили из ступора, и, повернув голову, она увидела перегнувшуюся через проход Бетти Оллуэй. Репортер, сидевший в начале полета рядом с Кили, воспринял невежливое молчание Кили за нежелание говорить и пересел на другое место, так что она осталась в одиночестве.

— Нет, — ответила она на вопрос приятельницы.

— Не возражаешь, если я с тобой посижу?

Кили кивнула и убрала плащ, который положила на соседнее сиденье, чтобы туда никто не сел.

— Что делает Билл? Спит?

— Да, — ответила Бетги. — Он очень расстраивается из-за того, что так быстро устает. Мне придется присматривать за ним, чтобы он не слишком переутомлялся на первых порах дома. Уверена, что он будет пытаться, впрочем, как и руководство армии, забыть последние четырнадцать лет за несколько недель. Я намерена бороться на два фронта, чтобы этого не произошло.

— Думаю, ты имеешь право на некоторое собственничество, — отозвалась Кили с сердечной улыбкой.

Какое-то время они сидели молча, испытывая некую неловкость. Кили не могла забыть удивленного выражения лица Бетти, когда та увидела, как они с Даксом выходили из такси ранним утром. Удивительно, что она вообще с ней заговорила. После всех тех горестей, которые они претерпели вместе, Кили очень не хотелось бы потерять дружбу женщины, которой она так долго восхищалась.

— Кили, — неуверенно произнесла Бетти. — Не хочу вмешиваться в чужие дела, если в моем вмешательстве нет необходимости, но мне кажется, что тебе нужно с кем-то поделиться. Это так?

Кили откинулась на сиденье и на мгновение прикрыла глаза, прежде чем ответить.

— Наверное, я просто испытываю разочарование. Прошедшие три дня показались мне вечностью, и я чувствую себя совершенно изнуренной. А я всегда плохо переносила усталость. — Она попыталась улыбнуться, но это оказалось пародией на улыбку.

— Нет, Кили. Здесь кроется нечто большее, чем просто усталость. Мне кажется, что это в значительной мере связано с Даксом Деверексом. — Она наклонилась над разделявшим их свободным сиденьем и, взяв Кили за руку, спросила: — Ты влюблена в него?

Кили испытывала соблазн солгать, горячо все отрицать. Но какой в этом смысл? Бетти так часто видела их вместе, что непременно должна составить все части головоломки вместе и сложить в единую картину. Она слышала наводящие провокационные вопросы Ван Дорфа. Бетти уже достаточно много знает о ней. Кили повернула голову к приятельнице. Встретившись со взглядом Бетти, она решительно ответила:

— Да, я влюблена в него.

— А-а-а, — задумчиво протянула та. — Я так и думала. Можно ли мне переступить границы любознательности и спросить: с каких пор?

— С той самой ночи, когда я прилетела в Вашингтон на слушания подкомиссии. Мы познакомились в тот вечер в самолете. Я тогда не знала, что он вошел в состав комитета, а он не знал, что Кили Престон и миссис Марк Уилльямз — одно и то же лицо.

— Понимаю.

— Не думаю, что ты можешь понять. Я… мы… это никогда не входило в наши намерения. Мы оба боролись с этим чувством. Особенно я. Но…

— Не стоит находить оправдания любви, Кили. — Она продолжала держать Кили за руку, с рассеянным видом поглаживая ее, и поинтересовалась: — А он знает, как ты к нему относишься?

— Не знаю. Думаю, что должен знать, но я… Мы поссорились. Он сделал нечто… — Она потерла лоб свободной рукой. — Впрочем, это не имеет значения. Отношения между нами невозможны по множеству причин.

— Главная причина? — задала наводящий вопрос Бетти.

Кили посмотрела на нее с удивлением:

— Главным образом потому, что я все еще замужем и не знаю, жив ли мой муж или умер. Твоя ситуация изменилась, Бетти, а моя нет, не забыла? — Ей самой был неприятен саркастический тон, которым она заговорила, и она с раскаянием добавила: — Извини. Пожалуйста, Бетти, извини. Я сама не знаю, что говорю.