— Он же специалист. Он говорит, что дело было так, чего же мне ему не верить?

Хаундз повернулся к двери.

— Мог бы догадаться.

Резервистка положила палец на кнопку.

— А вы думали, они знают друг друга с тех времен, когда вместе служили в ЦРУ?

Она нажала кнопку, и зажужжал зуммер.

Хаундз потянул дверь.

— Просто было интересно, почему этого козла забрали. Он же не обычный козел, вот что я говорю. Да, козел?

Парк ничего не ответил.

Тощий негр опять засмеялся.

— Все ошибаются. Да уж, это точно. Все.

Держа дверь раскрытой, Хаундз дернул подбородком в сторону негра.

— А этого смешливого за что взяли?

Резервистка отпила из банки диетической колы, допила до конца.

— Поубивал всю семью. Бабушку и двух сестер, с которыми вместе жил.

Она достала еще банку из ящика стола и откупорила ее.

— Они все не спали. Все трое. Говорит, убил их, чтобы не мучились.

Хаундз уставился на негра, опять пнул скамейку и тихо сказал:

— Эй.

Человек протянул руку и покрутил звено цепи, ничего не ответив.

Хаундз прочистил горло.

— Ну и как оно прошло? Как они это приняли?

Человек не поднял глаз.

Парк пошаркал пяткой по полу, глядя на отцовские часы на запястье Хаундза.

— Ну и как, по-твоему, это могло пройти? Оставь его в покое.

Хаундз вдавил Парка в стену, сжал его шею пальцами и дважды грохнул головой о штукатурку.

— А ты что про это знаешь? Ты что знаешь про это? Заткнись, урод.

Резервистка кашлянула.

Хаундз отпустил шею Парка.

Парк посмотрел на человека на лавке, который возился с цепью; резервистка терла узел на шее; Хаундз сжимал и разжимал ладонь, которой держал Парка за горло.

— У меня жена. Я не какой-то особенный. Я знаю про это. У меня жена.

Никто ни на кого не смотрел.

Хаундз опять слегка пнул лавку, но тощий мужчина просто вертел цепь в руке.

Хаундз посмотрел на резервистку.

— Почему он сидит здесь, а не в камере?

Она развернулась на кресле.

— Составляет мне компанию.

Хаундз пропихнул Парка сквозь раскрытую дверь в зарешеченную комнатку:

— Пошли.

Он подождал, пока дверь закроется, зажужжит второй зуммер и откроется другая дверь на противоположном конце бокса.

Хаундз кивнул полицейскому с той стороны, отстегнул наручники с Парка.

— У вашей резервистки за стойкой уже крыша едет. Полицейский снял с пояса пластиковый наручник.

— Едет, не то слово. Хочешь поучаствовать? Мы тут делаем ставки, когда она окончательно рехнется.

Хаундз сунул наручники в карман.

— Хрень собачья. У тебя есть кто-нибудь? Полицейский помолчал.

— Чего?

Хаундз покачал головой:

— Нет, нету.

Он ткнул Парка кулаком в плечо.

— Видал, он не знает.

Полицейский посмотрел на них обоих:

— Вы чего тут?

Парк посмотрел на Хаундза, пожал плечами:

— Я не знаю, кто чего знает.

Хаундз покачал головой:

— Но у тебя же жена.

Парк посмотрел на него:

— У меня жена.

Полицейский стал застегивать наручники на Парке.

— Да пошли вы к черту оба.

Хаундз поднял руку:

— Погоди-ка маленько.

Он посмотрел в пол.

— Черт.

Отстегнув часы, он сунул их в карман Парку и посмотрел на полицейского.

— Не притрагивайся к часам.

Парк посмотрел на него.

— Сочувствую насчет Клейнера.

Хаундз плотнее надвинул очки на нос.

— Счастливо оставаться.

Повернулся и под жужжание вышел за дверь.

Полицейский застегнул наручники и повел Парка вдоль по коридору с камерами. Сквозь гвалт заключенных, прижатых к решеткам, где их удерживало давление чужих тел за их спинами.

Конвойный толкал его вперед и говорил сам с собой.

— Мне что, нужны часы, чтобы знать, сколько сейчас времени? Да пожалуйста. Сейчас ровно без пяти минут, как я впихну в камеру еще одного лишнего. Впихну еще одного лишнего, и решетки не выдержат, и всем придет конец. Ровно без пяти.

Парк молча согласился.

Я стоял у себя на террасе, наслаждаясь утренним воздухом, и телефонный звонок Винни Рыбы подтвердил мою картину мира.

— Если вбить этого парня в базу, получается полицейский Хаас, Паркер, Т. Приписан к участку Венис. Из дорожного патруля. Мой человек позвонил туда поинтересоваться кое у кого из знакомых, что они там думают о Хаасе, но тот о нем ничего не слышал и не смог найти в списках. В общем, он полицейский. Прослужил четыре года. Почти три из них носил форму. Потом начинаются какие-то фокусы. Какое-то досье, но это досье для спецзаданий, так просто в него не посмотришь. Тот, кто тебе нужен, его кто-то отправил работать по легенде. Его перевели на участок Венис, чтобы никто не догадался, что он на спецзадании, но это перевод только на бумаге, потому что кому-то надо, чтобы никто не знал, чем он занимается под прикрытием.