Женщина кивнула.

Тут перед ними возник кавалер. Он казался самым знатным из присутствующих: на нем единственном был белый костюм. Коротким, вежливым, но властным поклоном он попросил разрешения пригласить даму на танец. Фридолину показалось, что какое-то мгновение она колебалась. Но он ужеобнял ее, и вскоре они кружились в соседней ярко освещенной зале вместе с другими парами.

Фридолин остался один, и от наступившего одиночества его пробрала дрожь. Он огляделся. В этот момент, казалось, никому до него нет дела. Вероятно, это была последняя возможность беспрепятственно покинуть дом. Но, тем не менее, что-то заставляло его оставаться в углу, где он чувствовал себя невидимым и незаметным: боязнь бесславного и несколько смешного возвращения, неутоленное, мучительное желание восхитительного женского тела, аромат которого все еще витал рядом с ним; или соображение, что все произошедшее было лишь испытанием его мужества, и что великолепная женщина должна достаться ему в качестве приза, — он и сам этого не знал. В любом случае, ему стало ясно, что он не может более выносить этого напряжения и что он должен остаться здесь до конца. В этот момент ему также стало понятно, что это может стоить ему жизни. Он находится среди помешанных, среди развратников, но, определенно, не среди негодяев и преступников. Вдруг ему пришло в голову самому подойти к ним и признаться во всем. Да, только таким образом, подобным благородным аккордом должна была закончиться эта ночь, если она должна означать не более, чем бессмысленную последовательность мрачных, грустных, гротескных, похотливых и бесконечно сменяющих друг друга событий.

В этом момент рядом с ним раздался шепот:

— Пароль!

Кавалер в черном костюме незаметно подошел к нему и, так как Фридолин не ответил сразу, задал вопрос еще раз.

— Дания, — сказал Фридолин.

— Совершенно верно, господин, но это пароль для входа. А пароль для дома, разрешите поинтересоваться?

Фридолин молчал.

— Не будете ли вы столь любезны назвать пароль для дома? — прозвучали острые, как нож, слова. Фридолин пожал плечами. Черный костюм вышел на середину залы и поднял руку. Игра прекратилась, музыка затихла. Двое мужчин, один в желтом, другой — в красном, подошли ближе.

— Сударь, назовите пароль, — сказали они одновременно.

— Я забыл его, — ответил Фридолин с неуместной улыбкой и неожиданно почувствовал, как в его сердце наступил покой.

— Очень жаль, — сказал господин в желтом, — потому что здесь не имеет значения, забыли вы пароль или никогда не знали его.

Мужчины в масках заполнили зал, и двери с обеих сторон закрылись. Фридолин стоял один в одежде монаха среди пестрых кавалеров.

— Снимите маску! — прозвучало одновременно несколько голосов. Словно в попытке защититься Фридолин вытянул руки перед собой. В этот момент ему показалось в тысячу раз ужаснее стать единственным человеком с голым лицом в этой толпе масок, чем остаться без одежды. Твердым голосом он сказал:

— Если кто-нибудь здесь считает, что я своим появлением оскорбил его, то я готов, как это обычно бывает, дать ему удовлетворение. Но маску я сниму лишь в том случае, если вы все, господа, сделаете то же самое.

— Речь идет не об удовлетворении, — сказал кавалер в красном, который прежде молчал, — а об искуплении.

— Снимите маску! — приказал звонкий наглый голос, который напомнил Фридолину командный тон одного офицера. — Вам скажут в лицо, что вас ожидает.

— Я не сниму маску и сорву ее у того, кто отважится приблизиться ко мне.

Какая-то рука потянулась к его лицу, словно для того, чтобы сорвать маску, но вдруг двери распахнулись, и перед ними предстала женщина — Фридолин не мог не понять, кто это. Она снова была в костюме монахини, такой он увидел ее в первый раз. В светлой зале за ее спиной можно было увидеть остальных женщин, нагих, с закрытыми лицами, молчаливых и жмущихся друг к другу, как испуганное стадо. Но спустя мгновение двери опять закрылись.

— Отпустите его, — сказала монахиня, — я готова выкупить.

Наступило гробовое молчание, словно сказано было нечто чудовищное. Потом одетый в черное мужчина, который первым спросил у Фридолина пароль, повернулся к монахине:

— Ты знаешь, что этим навлекаешь на себя?

— Знаю.

Короткий вздох пробежал по зале.

— Вы свободны, — сказал черный кавалер Фридолину. — Немедленно покиньте этот дом и остерегайтесь наводить дальнейшие справки о тайне, за покров которой вам удалось заглянуть. Если вы попытаетесь идти по нашему следу, неважно, успешно или нет — вас будет ждать смерть.

Фридолин не двинулся с места.

— Каким образом эта женщина должна будет меня выкупить? — спросил он.

Молчание. Несколько рук указали ему на дверь в знак того, что он должен немедленно удалиться.

Фридолин отрицательно покачал головой.

— Господа, делайте со мной, что вам будет угодно, но я не могу допустить, чтобы за меня расплачивался кто-то другой.

— В судьбе этой женщины, — сказал кавалер в черном на этот раз очень мягко, — вы уже ничего не сможете изменить. Данные здесь обещания нельзя забрать назад.

Монахиня медленно кивнула в подтверждение этих слов.

— Уходи! — велела она Фридолину.

— Нет, — ответил тот, повышая голос. — Жизнь потеряет для меня всякий смысл, если я уйду без тебя. Кто ты, откуда ты, об этом я не спрашиваю. Господа, что вам до того, будет ли эта костюмированная комедия разыграна до конца или нет, даже если конец ее должен был быть серьезным? Кто бы вы ни были, господа, вы в любом случае ведете жизнь иную, чем эта. Я же не разыгрываю комедий. Все происходящее здесь не было для меня игрой. И если до этого я вынужден был принимать ваши правила, то не стану больше этого делать. Моя настоящая жизнь не имеет ничего общего с этим маскарадом, я хочу назвать вам свое имя, снять маску и расплатиться за все.