Шрифт:
Но “семейный круг” неожиданно сузился. Хозяин дома очень огорчен: родители вынуждены были поехать за город к тяжело заболевшему дяде. И они сели за стол втроем. А вскоре и сам Карл исчез — позвонили родители и умоляли сына срочно приехать, дяде стало совсем плохо…
— Дженни, ты останешься за хозяйку. Я скоро вернусь.
Петр Максимович не успел и слова вымолвить, как Карл распрощался, и они оказались с Дженни вдвоем во всей квартире.
Впрочем, не совсем так. Вдвоем, если не считать служанки, миловидной блондинки, неожиданно появившейся в комнате в тот самый момент, когда Дженни предложила гостю пересесть поближе к камину.
— Прошу прощения, госпожа…
— Я, кажется, ясно сказала: сегодня вечером мы обойдемся без ваших услуг, Катрин!
— Извините, — испуганно пролепетала девушка. Так же, как и хозяйка, она свободно говорила по-русски. — Какой-то господин настойчиво требует вас к телефону… Да, я ему говорила, что госпожа просила не беспокоить ее, но он уверяет, что к нему это не относится, что вы будете очень рады его звонку, что меня строго накажут, если я не доложу вам.
Дженни бросила на служанку недобрый взгляд. Потом обратилась к гостю:
— Простите, я вас покину на несколько минут. — И удалилась из комнаты, сухо обронив: — Катрин! Раз ты уж здесь, то помешай угли в камине…
Петру Максимовичу показалось, что девушка порывается что-то сказать ему. А может, это только показалось. Он сам хотел узнать у нее: где она научилась русскому языку? Но в этот момент вернулась Дженни.
Хозяйка мило улыбнулась вслед быстро удалившейся из комнаты служанке.
— Это ваша соотечественница. Дитя войны… Лагерь перемещенных лиц… Любовь всесильна. Русская девушка полюбила иностранца. И не вернулась в Россию. Отказалась. А муж мало зарабатывает. Попросилась в наш дом. Аккуратность и исполнительность, видимо, никогда не были ее отличительными чертами. Но — что поделаешь — надо быть добрым…
И, подойдя вплотную к гостю, озорно вскинула на него глаза:
— Как будет развлекать меня русский ученый? И, не ожидая ответа, Дженни взяла его за руки.
Он деликатно высвободил их, потом решительно поднялся с места, отвесил поклон и сухо сказал:
— Прошу прощения. Дела требуют моего присутствия в гостинице.
И, еще раз откланявшись, удалился…
На следующий день, рано утром, выйдя из гостиницы, Егоров неожиданно, где-то на пустынной улице, лицом к лицу столкнулся с Катрин. Видимо, она ждала его или, может, шла следом.
— Здравствуйте! Вы, оказывается, русская. Из лагеря перемещенных?
— Вам уже все известно обо мне…
— Вы пришли сюда, чтобы повидать меня?
— Да. К вам большая просьба. Возьмите эту маленькую посылку. Сувенир племяннику. Брат не хочет, чтобы я посылала ему посылки. Пишет, что не нуждается… И вообще чурается. Но тут маленький сувенир… Спиннинг. Я ему напишу. Он сам зайдет к вам. Вы не возражаете? Окажите услугу… Что делать — так сложилась судьба. Не упрекайте меня.
Она сунула ему в руку маленькую аккуратно перевязанную коробочку и быстро исчезла в переулке.
Все это произошло так стремительно, что Петр Максимович не успел опомниться. И только после того как она исчезла за поворотом, он подумал: к чему бы вся эта история?
Через несколько дней делегация уезжала домой. Ее тепло провожали организаторы симпозиума. Дженни приехала на вокзал вместе с братом. Гид пожимал руку гостю и говорил: “Я надеюсь, что наше приятное знакомство продолжится в Москве. До скорого свидания, господин Егоров…”
В Москве его встречали шеф и Наталья Викторовна. Петр Максимович, увидев ее, покраснел: ему приятно было видеть ее среди встречающих. И он прямо сказал ей об этом.
В первый же вечер, когда они остались вдвоем, Наташа призналась Петру, что ей было грустно без него и она часто думала о нем, беспокоилась.
Он ничего не ответил, взял ее под руку, и они долго шагали молча.
Егоров все рассказал ей — о гиде, о его сестре, о возможном приезде Карла в СССР.
— Странно все это было… Ты не находишь, Наташа?
— Не знаю, Петя, может, и странно, а может быть, у них так принято.
“Гид” появляется в Москве
…Прошел год. Петр Максимович успел почти позабыть о своей поездке за рубеж. Он был поглощен работой и Наташей, которая, кажется, уже прочно вошла в его жизнь.
И вот нежданно-негаданно нагрянул гость — Карл.
Гость дал о себе знать по телефону. Петр Максимович несколько удивился и даже встревожился: он, кажется, не оставлял своего телефона Карлу, а справочная не давала номера телефонов института. Странно! Спросить у Карла, как он узнал номер телефона? Неудобно, обидится… И Петр Максимович перестал тревожиться. “Чепуха! Мало ли кто из наших ученых, с которыми имеет дело господин Карл, помог связаться со мной”.