Наконец останки Кончино Кончини вновь притащили на Новый мост и там сожгли в присутствии веселящегося люда.

Леонора Галигаи ненадолго пережила своего мужа. Ее предупредили, что за ней должны вот-вот прийти.

– Что такое? – не поняла она.

– За вами уже послали! Надо бежать! Нельзя терять ни минуты!

Но было уже поздно: в покоях флорентийки появился капитан де Витри в сопровождении группы вооруженных людей.

– Мадам, – сказал он. – Извольте следовать за мной. Вы арестованы.

Бросив взгляд на испачканный кровью мундир, Леонора все поняла. Собрав остатки сил, она все-таки спросила:

– А мой муж, что вы с ним сделали?

После этого она зарыдала, заставив людей де Витри содрогнуться. Это было похоже на истерику, которую никто не смог бы остановить. Бормоча что-то по-итальянски, Леонора бросилась к столику, на котором лежали ее драгоценности. Окрыв шкатулку, она начала запихивать кольца и ожерелья под матрас. Гвардейцы де Витри с ужасом наблюдали за ней. Чтобы положить конец тягостной сцене, капитан подошел к ней, но она набросилась на него и принялась царапать ему лицо. Только после этого гвардейцы схватили ее под руки и поволокли за собой.

В отношении Галигаи все уже было решено. Герцог де Люинь, мечтавший не только о власти, но и о том, чтобы завладеть имуществом Кончино Кончини и его супруги, решил, что она должна умереть. Но если Кончини просто убили, то Леонору планировалось предать суду. Однако существовало серьезное препятствие – в процесс могла вмешаться Мария Медичи. Ни герцог, ни король не могли допустить подобного. И тогда Леоноре Галигаи было предъявлено обвинение в колдовстве.

Естественно, никакой колдуньей она не была. Но тут же нашлись «свидетели», которые «своими глазами видели», как она гадала на черном петухе и внутренностях животных, а кое-кто даже утверждал, что она с помощью магических средств пыталась воздействовать на ход событий.

Несчастная женщина была брошена в Бастилию.

Капитан Николя де Витри на следующий день после ее ареста был провозглашен маршалом Франции. Можно сказать, ему повезло – он был простым солдатом и всего лишь выполнял приказ, за что был щедро вознагражден. Дальнейшая судьба новоиспеченного маршала богата на повороты. Придя к власти, Ришельё отправит де Витри в Бастилию, после смерти кардинала этот человек будет выпущен на свободу и вскоре пожалован титулом герцога и пэра Франции, уже от имени короля Людовика XIV.

Девятого мая 1617 года Людовик XIII подписал указ о начале слушаний по делу Леоноры Галигаи. Через два дня она была перевезена из Бастилии в тюрьму Консьержери.

Во время переезда Леонора предложила сопровождающим за организацию ее побега двести тысяч дукатов. Без результата. Ее заперли в небольшой камере, охраняемой двумя гвардейцами. И вот настал день суда. На все вопросы она отвечала ясно и четко, не допуская двояких толкований своих слов. «Свидетелями» были некий конюший и каретник самой Леоноры. Они заявили, что их хозяйка имела целую коллекцию талисманов, восковых кукол и гороскопов королей и королев; что она неоднократно служила ночью обедни, принося в жертву черного петуха; что она, убивая голубей, пила их кровь; что она совещалась с колдуньей Изабеллой и чернокнижником евреем Монталло…

Прокурор спросил, что подсудимая может сказать в свое в оправдание.

Леонора горько усмехнулась:

– Вместо ответа позвольте спросить вас, где мы находимся – в просвещенной Франции или в средневековой Испании? В королевском парламенте или на суде инквизиции?

– Занимались ли вы гаданиями? – ровным тоном повторил прокурор.

– Да, занималась. Точно так же, как ими занималась королева, как занимаются тысячи придворных дам и простых людей.

– У вас были талисманы и гороскопы?

– Да, если считать таковыми восковые фигурки, найденные у меня. Но это – печати с изображением Агнца Божьего, полученные мною из Рима от Его Святейшества. Между ними и чародейством, я уверена, не может быть ничего общего.

– Сознавайтесь, вы приворожили королеву Марию Медичи, чтобы властвовать над нею?

– Если и так, – кивнула Леонора, – то все мои чары заключались исключительно в превосходстве моего ума над умом королевы и в очевидной пользе моих советов. Вы это хотели услышать?

– А откуда взялись ваши богатства?

– Богатства были пожалованы мне и моему покойному мужу самой королевой. А она, я полагаю, вольна использовать свою собственность так, как ей хочется.

Когда первое заседание закончилось, мнения судей разделились: самые благоразумные (их было меньшинство) находили, что обвинения, а главное – «доказательства» не выдерживают никакой критики. Господин Пайен даже просил уволить его из числа членов суда.

У Кондратия Биркина (таков псевдоним известного в XIX веке историка П. П. Каратыгина) по этому поводу читаем: