Шрифт:
Так почему же именно в эту секунду внутри у нее все перевернулось?
Ответ пришел так легко, что она не смогла сдержать улыбку. Она просто-напросто влюбилась в Джеймса Маккея, втюрилась как подросток — с тех самых пор, как он поселился в квартире над ней.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Женщины! Нет, он и через миллион лет не сможет их постичь!
Похоже, Брук твердо решила дать Джеймсу Маккею отставку. Во всяком случае, сегодня. Потому что ей надо печь печенье. Да, конечно. Печенье.
— Знаете, вам не обязательно это делать! — Он поднял глаза. Черные, как вороново крыло, волосы, зачесанные назад и собранные в тугой пучок на затылке.
Волосы, которые он хотел видеть мокрыми, под струями воды…
— Я знаю, — сказал он наконец.
— Я хочу сказать, вам не обязательно быть здесь, если вы должны идти в клинику!
Он пожал плечами.
— У меня есть еще время. Если только вы не хотите, чтобы я ушел.
Неожиданно на ее лице появилась застенчивая улыбка. Да он совсем не знает эту женщину! Месяц случайных встреч на лестнице и бессвязные рассказы Джеймса так и не нарисовали четкого портрета Брук.
— Нет. Я хочу сказать, оставайтесь, пожалуйста! Просто, должно быть, очень скучно смотреть, как пекут печенье! — Она засмеялась, и он вздрогнул от этого звука. — Я хочу сказать, я сама ни за что не стала бы смотреть, как кто-то печет печенье!
— Это вполне понятно! Мне бы тоже не хотелось, чтобы кто-то смотрел, как я извлекаю пулю из шестнадцатилетнего мальчика!
Она медленно подняла глаза, ее взгляд теперь был сосредоточенным и спокойным.
— Это случается часто?
— Можно сказать, слишком часто, — мрачно выдавил он.
— Поэтому вы и занимаетесь этим, да? — спросила она, надевая на руку специальную рукавичку. — «Скорая помощь»! Потому что случается то, чего не должно случаться, и вы хотите, чтобы не стало хуже. Если это в ваших силах.
Дункан неожиданно обнаружил, что ему тяжело дышать. Без всякой на то причины. Они с Брук никогда не говорили о том, чем он занимается. Черт, у них никогда не было настоящего разговора! До сегодняшнего дня. И все же она видит то, чего не видит Джеймс, который знает его всю жизнь!
— Да. Это часть моей профессии. Конечно, в ней нет того блеска, что есть в пластической хирургии, — добавил он. — Хотя Джеймсу удалось исправить несколько созданных мною недоразумений!
— Он хорошо делает свое дело, — произнесла Брук утвердительным тоном, но Дункан понимал, что это вопрос.
— Да. Очень хорошо, — кивнул он.
— Что помогает ему получать приглашения на обеды в правление! Или это скорее политическая акция?
Смышленая. Очень смышленая! И не боится трудных вопросов. Еще одна часть портрета, которую Джеймс оставил недописанным. Дункан тут же задался вопросом, что еще ему предстоит открыть в этой женщине.
— Сегодняшний обед, конечно, не повредит. В самом деле, Джеймс так обожает политические маневры, что я не удивлюсь, если через несколько лет он оставит свою практику.
— И уйдет в политику!
На этот раз в ее утверждении не было вопроса.
— Сдается мне, вы не слишком уважаете политику?
Зажужжал таймер духовки, и Брук, прежде чем ответить, вынула противень с печеньем.
— Было бы политически неправильным признаться в некотором двойственном отношении, как вы считаете?
— Я и сам-то плохо разбираюсь в политике. Чего никак не может понять Джеймс.
— Он пытался и вас уговорить пойти на обед?
Дункан наблюдал, как она поставила противень на стол.
— Он пытается направить меня по своей дороге, вымощенной желтым кирпичом. Но сегодня, думаю, его заинтересовала женщина!
— Политически правильная женщина! — уточнила Брук.
— Может быть, — усмехнулся он. — Я бы даже сказал, что Джеймс нашел непревзойденную спутницу. Или вы нашли ему непревзойденную спутницу!
— Потому что они непревзойденная пара! Обоими что-то движет.
— А вами ничего не движет? — Он заглянул ей в глаза.
Она с минуту подумала, затем все-таки нашла ответ:
— Здесь все просто. Когда я пеку печенье, мною движет любовь к Нетти!
По крайней мере она не сказала «необходимость избегать Джеймса». Дункан все больше и больше убеждался, что дело не в этом.
— А ваша любовь к Нетти вызвана…
— Как вы можете об этом спрашивать?
Закончив работу, Брук бросила лопаточку в раковину, но промахнулась. Наклонилась, чтобы поднять лопаточку с пола, и сказала: