– И ты с нами? – спросил Матвей, укутывая Алену одеялом.

– Так это, братишка, совсем необязательно. Для меня теперь расстояние – не проблема. Нет, я, конечно могу с вами, но что ж вас студить-то лишний раз?! Еще заболеете. – Он невесело усмехнулся. – Лучше уж вы сами, а на месте и встретимся.

– Где встретимся?

– В доме ее деда. Он ближе всего к болоту.

– А потом куда?

– Ясное дело куда – в топь, к старухе. Мне кажется, только она одна нам может помочь. – Ставр нахмурился. – Вот узнать бы еще, чем эта коза меня привязала.

– Сам ты козел, – буркнул Матвей. – Она, знаешь ли, тоже не на курорте все эти месяцы отдыхала.

– Ну прости, братишка, сорвалось. Тут, понимаешь, какое дело, мне с каждым днем все хреновее. Я голос слышу, зовет он меня. И вот честно скажу, хочется бросить все к чертям и откликнуться.

– Чей голос? – насторожился Матвей.

– Старуха называла эту хрень Морочью, а что это такое на самом деле, понятия не имею, просто чувствую, что она меня зовет и злится.

– Морочь?

– Она самая.

– И где эта Морочь находится?

– Живет. Она не находится, а живет, – уточнил Ставр. – В болоте, я думаю. Ты знаешь, братишка, ты лучше в кладовку загляни, там у меня дробовичок припрятан. Пригодится.

– Ага, и с этим дробовичком меня на границе да под белы рученьки! Мне еще вон ее контрабандой вывозить, – Матвей погладил Алену по спутанным волосам, – да и меня самого, вполне может статься, уже по всему району с собаками ищут. Внешность я, конечно, изменил, и паспорт у меня был поддельный, но риск от этого меньше не стал.

– Больше, чем обещал, я тебе бабосов не дам, – предупредил Ставр.

– Да кто же о деньгах сейчас?! – возмутился Матвей. – Я про риски.

– А, про риски?! Ну, без риска тут, братишка, никак. Я тебе даже больше скажу, – Ставр подошел вплотную, и Матвея обдало волной холода, – не погранцов нам с тобой надо бояться, а ее.

– Старуху?

– Морочь! Видишь, я с тобой честный до конца. Это мне терять нечего, а у тебя выбор всегда есть.

Да не было у него никакого выбора! Он сам себе перекрыл все пути к отступлению. Вот как только выкрал Алену из психушки, как только поверил в существование призраков и какой-то там Морочи, так и сжег последний мост. Теперь у него одна дорога – в болото, будь оно неладное.

– Ты поспи, братишка. – Ставр все про него понял правильно. – В спальне ложись, там матрас ортопедический. – Он усмехнулся своей нагловатой и кривоватой усмешкой. – А я пока уйду, не буду вам мешать. Завтра к вечеру нарисуюсь, проинструктирую, что к чему.

– Точно нарисуешься?

– А куда ж я от вас денусь?! – Ставр развел руками. – Мы повязанные теперь. Ты, братишка, отвернись. Не нужно тебе видеть, как я ухожу. Это, я тебе скажу, зрелище не для слабонервных.

– Так я вроде бы и не слабонервный. – Матвей пожал плечами.

– Все равно отвернись, мне самому так проще. Считай, стесняюсь я.

– Какой ты, однако, стеснительный, – буркнул Матвей, поворачиваясь спиной к Ставру.

– Сам себе порой поражаюсь, – послышался за спиной затухающий голос.

Когда Матвей обернулся, в комнате уже не было никого, кроме него и Алены.

– Призрак с комплексами, – проворчал он и, бросив внимательный взгляд на Алену, побрел в спальню.

Может, за этот сумасшедший день он устал как собака, а может, начал наконец действовать коньяк, только уснул Матвей, едва голова коснулась подушки.

Сентябрь проливался на землю дождями, терзал небо грозами, точно предчувствовал беду. Ася тоже предчувствовала, беспокоилась и тревожилась без причины, просыпалась среди ночи в слезах. Алеша всегда был рядом, успокаивал, баюкал, словно маленькую, ласково шептал на ухо.

В партизанском отряде ей было хорошо, так хорошо, как никогда до этого. Ее не пугали ни хмурые взгляды мужиков, одичавших, заросших бородами по самые глаза, ни участившиеся налеты фашистской авиации, ни холодная сырость землянки. Алеша рядом, а это главное.

Тревога поселилась в сердце ближе к осени. Сначала она была неясной, едва ощутимой, но с каждым днем набиралась силы, укутывала душу стылым туманом, подкатывала к горлу колючим комом. Мир вокруг менялся, а Ася не поспевала за этими переменами, как ни старалась.

Алеша уходил на задания все чаще, пропадал днями, а когда возвращался, Сивый лес содрогался от взрывов и автоматных очередей. Рельсовая война! Отчаянная, рискованная, беспощадная, уносящая жизни своих и чужих. Алеша уходил, а Ася переставала жить, замирала в ожидании, погружалась душой в липкий болотный туман, молясь только об одном – чтобы он вернулся к ней живым, а не мертвым…