Помощник лекаря сидел на низкой табуретке с чашкой риса и рыбы.

— Я буду здесь всю ночь, высочайший, — сказал он. Мой учитель считает, что мальчик спокойно проспит до самого утра, но я все равно останусь на всякий случай.

Ота изобразил позу благодарности. Хаю не подобало благодарить слугу, даже такого образованного, как этот. Ученик лекаря низко поклонился в ответ. Их собственные покои находились рядом. Оставалось только пройти в другой конец коридора, подняться по лестнице, отделанной мрамором и серебром, и миновать строй собственных слуг. На ужин подали перепелов, запеченных в свином жире и меду, белый хлеб и масло со специями, форель, яблоки в сахарной глазури. Этого было слишком много даже для двоих.

— Дело не в груди, — сказала Киян, снимая нежное рыбье мясо с тонких, прозрачных косточек. — Цвет лица у него здоровый, губы не синеют. Лекарь не слышал в его дыхании хрипа. Легкие у него сильные, он не хуже меня надувает свиной пузырь.

— А что толку? — разозлился Ота. — Он все равно едва по комнате пробежит — кашляет до головной боли.

— Это еще не самое страшное. Ведь лекари даже не знают, что с ним. Поят снотворными настоями в надежде, что молодое тело само справится с недугом.

— Слишком долго поят. Он почти целый год болеет.

— Знаю, — сказала Киян, таким усталым голосом, что раздражение Оты мигом угасло. — Я хорошо все это знаю.

— Прости, Киян-кя. Мне…

Он покачал головой.

— Тяжело. Потому что ничем не можешь помочь, — ласково закончила она.

Ота кивнул. Киян вздохнула, разделяя с ним боль, потом вдруг спросила:

— А почему козлик?

— Первое, что в голову пришло.

После ужина слуги омыли им руки в серебряных чашах, затем Ота вытерпел очередное переодевание. Киян поцеловала его и ушла в свои покои. Объяснив многочисленной свите, что хочет побыть один, Ота покинул дворец и направился на запад, к библиотеке. Солнце давно ушло за вершины западных гор, но небо еще светилось ярко-серым. Розовое золото красило исподы облаков. Близилось лето с его долгими солнечными днями и мимолетными ночами. И все-таки оно еще не наступило, так что смеркалось рано, и в домах уже зажгли светильники. На востоке вставала темнота, по небу рассыпались звезды. В библиотеке было темно, но в окнах Маати подрагивало пламя свечей. Ота свернул к его крыльцу.

До него долетели веселые голоса. Мужской и женский. Он так хорошо их помнил. Лиат и Маати сидели в креслах, близко придвинувшись друг к другу. В теплом свете щеки Маати казались румяными. Прическа Лиат растрепалась, локоны падали ей на лоб, скользили вниз по изгибу шеи. В комнате пахло пряным вином. Эя спала на кушетке, заслонив глаза длинной, тонкой рукой. Увидев Оту, Лиат широко раскрыла глаза. Маати обернулся.

— Ота-кво! — воскликнул он и замахал рукой. — Входи скорее. Это я виноват. Совсем забыл отправить Эю домой.

— Ничего страшного, — ответил Ота, перешагнув порог. — Вообще-то я пришел к тебе за помощью.

Маати изобразил позу вопроса. Руки у него слегка подрагивали, и Лиат сдавленно хихикнула. Оба изрядно захмелели. На краю жаровни стояла большая чаша подогретого вина, на краю которой висел серебряный черпак. Ота покосился на нее, и Маати жестом пригласил его угощаться. Свободных чашек не оказалось, поэтому Ота стал пить прямо из черпака.

— Чем я могу помочь, высочайший? — Маати расплылся в дружелюбной улыбке.

— Мне нужна книга для детей. Легенды, сказания. Что попроще. Можно даже из истории, если это написано понятным языком. Данат просит рассказать ему сказку перед сном, а я ни одной не знаю.

Лиат вполголоса рассмеялась и покачала головой, но Маати понимающе кивнул и задумался. Ота сел рядом со спящей дочерью. Вино было крепкое и пряное, от одних только специй ему сразу ударило в голову.

— А что если попробовать «Двор танцора»? — предложила Лиат. — Там еще были рассказы про плута-полукровку, мальчишку с Бакты, который служил Императору.

Маати поджал губы.

— Они немного жестоковаты.

— Но Данат же мальчик. Ему понравится. Ты сам читал их Найиту, и ничего страшного, — возразила Лиат. — А помнишь зеленую книгу с намеками на политику? Там еще люди то в свет превращались, то сквозь землю проваливались.

— «Сны охотника за шелком», — сказал Маати. — Вот что ему нужно! У меня как раз поблизости есть копия. Только, Ота-кво, не читай ему про крокодила. Найит-кя после этой истории несколько ночей не спал.

— Хорошо, — согласился Ота.

— Сейчас, — Маати, кряхтя и охая, поднялся из кресла. — Вы тут посидите пока. Три удара сердца, и я уже назад вернусь.

В комнате повисло неловкое молчание. Ота повернул голову и посмотрел на спящую дочь. Лиат оперлась на подлокотник.

— У тебя чудесная девочка, — мягко сказала она. — Мы весь день провели вместе. Я думала, она нас вымотает к вечеру. А оказалось, мы с Маати сильнее.

— Она еще не привыкла к вину.