ххххххх

Джон Т. Стюарт задумал одну вещь.

Хоть он и был не вполне убедителен, но, в конечном итоге, сумел уговорить своего партнера познакомиться со своей кузиной Элизабет.

С головой погрузившись в дела, я не думал, как проводить свободное время. Даже Стюарт указал мне на это — в лучших традициях [моего сводного брата] Джона много лет назад.

— Жизнь — не только бумаги, Линкольн! Пойдем! Знакомство с новыми людьми улучшает здоровье и расширят кругозор.

Это продолжалось больше часа, пока он не оставил мне выбора и я поддался. Когда мы дошли до дома Эдвардсов (и прежде, чем я успел сбить снег со своих ботинок), Стюарт буквально втащил меня в дом, где и представил юной леди, встретившей нас в гостиной. Тогда его замысел стал мне понятен.

Ее звали Мэри Тодд — кузина Стюарта, недавно переехавшая в Спрингфилд. Эйб описал свое первое впечатление тем же вечером, 16 декабря 1839-го.

Занятное создание, неделю назад ей исполнилось двадцать один, но она уже прекрасно умела поддержать беседу — и не в ходульных, бесконечно размножаемых фразах, а вести разговор естественным путем. Невысокая, острая на язык, с круглым лицом и темными волосами. Знает французский; занимается танцами и музыкой. Я ничего не мог с собой поделать — мой взгляд постоянно возвращался к ней. Один раз, когда она что-то шептала на ухо Стюарту, смеясь над моей очередной шуткой, я тоже уловил ее взгляд. О, мне хотелось бы узнать ее получше! Вечером, когда я не мог больше оставаться, я отвесил ей низкий поклон, сказав:

— Мисс Тодд, я бы хотел как-нибудь обречь вас на нелегкое испытание потанцевать со мной.

Говорят, Мэри говорила потом друзьям:

— Он — это что-то.

Она обратила внимание на высокого, нескладного юриста. Несмотря на то, что их разделяла пропасть богатства и положения в обществе, было несколько вещей, которые послужили основой их дальнейших отношений: оба утратили матерей в раннем возрасте, и эти утраты до сих пор влияли на их жизнь. Оба были эмоциональными натурами, то и дело пускающимися в крайность — либо заоблачная вершина, либо бездонная глубина. И оба очень любили хорошую шутку (особенно в адрес «заслужившего ее шарлатана»). Мэри написала в своем дневнике той зимой: «Конечно, он не самый красивый жених, и не самый изысканный — но, безо всякого сомнения, самый умный. Однако, даже в шутках, у него присутствует налет грусти. Я нахожу его странным… и странно интригующим».

Но стоило ей заинтриговаться, как перед ней появился выбор в виде маленького, коренастого демократа по имени Стивен А. Дуглас. Дуглас был восходящей звездой в своей партии, человек несметного богатства, особенно, в сравнении с Линкольном. Он мог бы обеспечить Мэри ту жизнь, к которой она привыкла. Но, несмотря на всю блистательность и огромное состояние, он был (по словам Мэри) «невыносимо скучным».

«В конечном итоге», — вспоминала она в одном письме много лет спустя. — «Я решила, что смеяться приятнее, чем кушать»

В конце 1840 года они с Эйбом стали встречаться.

ххххххх

Они предавались «нежной любви и глубокой привязанности» , однако им не давали покоя опасения, как отнесется к этой связи ее отец. Загадка должна была разрешиться в скором времени. Родители Мэри собирались приехать в Спрингфилд на Рождество. Эйбу предстояла первая встреча с будущими сородственниками.

Роберт Смит Тодд был успешным бизнесменом, прочно обосновавшимся в Лексингтоне, штат Кентукки. Как и Эйб, он был юристом и законодателем. В отличие от Эйба он заработал много денег, часть из которых пустил на покупку рабов в свое поместье, где проживал вместе со второй женой и с некоторыми из детей, коих всего у него было пятнадцать.

Я весь извелся перед встречей с человеком такого влияния и достатка. Что если он посчитает меня крестьянином? Что тогда будет с нашей любовью? Я не могу больше ни о чем думать. Вот уже две недели, как пребываю в глубочайшей озабоченности.

Эйб беспокоился напрасно. Встреча прошла гораздо лучше, чем он мог надеяться — согласно стихотворению, которое Мэри отправила на следующий день, 31 декабря.

Мой милый Эйби, все как сон —

Отец тобою поражен

И наш союз благословлен

Сейчас, и до конца времен…

Но стоило одному почтальону, оставив письмо со стихами, уйти, как на Лексингтон-стрит появился другой, и доставил благословленному жениху послание совсем другого свойства. На конверте, выписанная аккуратным подчерком Генри стояла пометка «срочно» — а каждое слово в письме (как было заведено в их с Эйбом переписке), на случай, если оно попадет не в те руки, было тщательно подобрано, чтобы избежать всякого намека на вампиров.

Дорогой Авраам.

Получил твое письмо от 18 декабря. Прошу принять мои поздравления в связи с твоим достойным желанием. Мисс Тодд, похоже, обладает многими достоинствами и, судя по тому, как долго и тщательно ты их описывал, список твоих достоинств не менее внушителен.

Тем не менее, мой долг предупредить тебя, Авраам, хотя я и испытал определенные сомнения в целесообразности последующих слов — знаю, это не станет для тебя доброй вестью. Леди, с которой ты намерен связать свою судьбу — дочь мистера Роберта Смита Тодда, джентльмена, известного в Лексингтоне своим богатством и связями. Знай: это могущество построено на подлости, в страшном грехе. Он куда больше похож на меня, чем на тебя. Его союзники — худшие из нас, из тех, чьи имена я сообщал тебе все эти годы. Сам он является их лидером. У него частный банк, который служит их делу. А лично он имеет неплохую прибыль с торговли неграми, которых ждет страшная судьба.