Шрифт:
– Заза! – упрямо повторил Димка.
Замок почти застегнулся, но в этот момент зазвонил телефон. Надя, соскочив с чемодана, схватила мобильник.
– Да, Димочка! Как ты там, а?
– Нормально, – весело сообщил Грозовский. – Лететь не передумала?
– Нет, летим.
– Огурцы Ольге взяла?
– Да взяла, взяла! Я ей много чего взяла, с голоду не помрет.
– А карточку? Наличные деньги ты сразу потеряешь, матушка, я тебя знаю.
– Ой, Дим, я с этими карточками как-то не очень…
– Не очень будет, когда без денег останешься.
– Ну, хорошо, хорошо, возьму! – Надя выдвинула ящик серванта и достала кредитку. – Все, взяла.
– Точно? – усомнился Грозовский. – Врешь ведь, чтобы меня успокоить.
– Вот, взяла, кладу в сумку, теперь не забуду! – Надя демонстративно положила карточку в кошелек, а кошелек в сумку, будто Дима мог это видеть.
– Ладно, верю. Теперь главное – сумку не потеряй.
– Димочка, ну что ты со мной как с больной! Ничего я не потеряю. Ты-то там как?
– Говорю же, нормально. Холодно только.
– А в Канаде сейчас тоже зима?
– Надь, не пугай меня.
– А, ну да, ну да… глупость спросила. Просто в Таиланде-то сейчас лето, я поэтому и…
– Матушка моя разлюбезная, на досуге подгони географию, двойка тебе! В Таиланде сейчас зима!
– Да ты что! – поразилась Надя. – А Ольга говорит – жара…
– Там зимы такие… летние!
– А… ну, понятно. Ну, дура я, двоечница. Зато люблю тебя так, как ни одна умная любить не будет.
– Я тебя тоже люблю, хоть и шибко умный.
– Правда? Я не верю, – засмеялась Надежда, хотя верила сейчас стопроцентно в признание Димки, потому что ее ревность улетучилась сразу же, как только она приняла решение ехать к Ольге. Просто, как по команде, выключилась эта дурацкая ревность.
– Ну и не верь, все равно люблю.
– Ой, мамочки! – Надя глянула на часы. – Все, Димка, все! У меня времени с гулькин нос, а еще ничего не собрано! Все! Целую!
– Самолет не перепутай! – крикнул на прощание Грозовский, но Надя уже отключилась.
– Твоя взяла, – сказала она костюму с начесом и выкинула его из чемодана. В благодарность тот закрылся с легким щелчком.
– Дима, одевайся! – закричала она сыну. – Дима! Одевайся!
Надька прилетела под вечер.
– Ни фига себе, хоромы какие! – восхитилась она, подходя к дому. – Ой, бассейн! – Она в восторге замерла возле лазурной воды. – И плавать можно, что ли?
– Сколько влезет! – заверила ее Ольга.
– Павать! – сонно повторил Дим Димыч и, присев на корточки, побулькал рукой в воде.
– Ну, вот, будет теперь Петьке моему компания, – Ольга подхватила Димку на руки и унесла в детскую. Усыплять его не пришлось – когда она укладывала Дим Димыча в кроватку, он уже спал.
Ольга постояла пару минут у кроватки, полюбовалась на Димку-маленького. У него были рыжие кудрявые волосы, как у Нади, и тонкие черты Грозовского.
Когда она спустилась в гостиную, Надя стояла у мольберта и рассматривала портрет Оксаны.
– Что это? – спросила она.
– Ой, это так, еще не закончено. Нравится?
Надя уже прохаживалась по гостиной, разглядывая безделушки, картины и мебель.
– Тетка-то? – равнодушно переспросила она. – Ничего!
– Ну, ты скажешь! – улыбнулась Ольга. – Какая же она тетка! Я тебя с ней познакомлю. Она сейчас приедет.
Утром Ольга позвонила Оксане, но ее мобильный не отвечал. Тогда она попросила Сережу передать его переводчице, что она ждет ее вечером в гости – поболтать, познакомить с подругой. Сережа мог, конечно, забыть, потому что в ответ на просьбу рассеянно покивал и пробормотал: «Хорошо, хорошо, если увижу», но Ольга надеялась, что Оксана приедет – так хотелось показать Надьке «Клеопатру» и узнать, что она о ней думает.
Надькины суждения – прямые и подчас неожиданные – часто попадали в самую точку и раскрывали суть явления или человека. Это необходимо сейчас Ольге для портрета. Не могла она ухватить взгляд – он получался не Оксанин – слишком лиричный, как у милой девушки, любующейся природой.
«Милой девушкой» Оксана не была, Ольга хорошо это понимала, но что там таится в этих красивых глазах – хитрость, жесткость, замечательное коварство, придающее такой шик, – Надька с первого взгляда диагноз поставит.