На другой день утром показалось со стороны Севастополя еще одно парусное судно, шедшее явно на соединение с отрядом Нахимова. Скоро узнали в нем фрегат «Кулевчи», бывший под командой капитан-лейтенанта Будищева, человека некрасивого и в то же время общего любимца во флоте, способного выкинуть любую озорную штуку, бонмотиста, игрока, кутилы. Он не пустился бы уходить от четырех фрегатов Османа-паши, он непременно бы затеял с ними драку — и, как знать, может быть, драка эта кончилась бы у него тем же, чем и у Казарского на бриге «Меркурий».

Под его командой даже и самый этот фрегат «Кулевчи» приобрел какой-то озорноватый вид. Задор сквозил во всех его снастях даже и теперь, после двух суток пути по очень беспокойному морю.

По приказу Меншикова, он вышел из Севастополя на рассвете 15-го числа, чтобы передать, наконец, Нахимову «высочайшее повеление», как ему следует поступать. Хотя это повеление было уже передано ему на словах Новосильским, но одно дело — на словах и совсем другое — на бумаге.

От Будищева Павел Степанович получил тот самый пакет, который посылал Меншиков раньше с пароходами «Одесса» и «Громоносец». Но оба парохода попали в шторм 7–8 ноября, который так повредил их, что они, не дойдя до эскадры Нахимова, повернули снова в Севастополь.

Высочайшие повеления состояли из трех пунктов: во-первых, турецкие приморские города не атаковать; во-вторых, турецкий флот стараться истребить, если он вышел в море; и, в-третьих, стараться отрезывать сообщения между Константинополем и Батумом.

Повеления эти весьма запоздали: они были помечены 23-м числом октября.

— Так-с… Да-с… Очень хорошо-с… Я уж над этим думал и говорил вчерашний день-с, — бормотал Нахимов. — В Синопе есть консульства… На них непременно выкинут национальные флаги, а? как вы полагаете? — спросил он Будищева, продолжая держать полученную от него бумажку.

— Не только свои флаги выкинут, а и себя тоже как можно дальше от Синопа, чуть только увидят, что корабли наши входят на рейд, Павел Степаныч!

— Ну да-с, это, конечно, так и будет, — согласился Нахимов. — Насчет консульских домов можно будет вставить в приказ, а гарантии дать, что они останутся в целости, — этого уж от меня не просите-с!

Был, кроме этого пакета, еще второй, более поздний, от Меншикова. Князь писал:

«Приказываю вам, по истреблении в Синопе неприятельских судов — двух фрегатов и двух корветов, пройти с эскадрою вдоль Анатолии к восточным берегам Черного моря, у которых появились турецкие пароходы и делают нападения на крейсирующие там суда…»

— Вот как? — изумился Нахимов. — А на какие же суда делались ими нападения, не знаете? И кто именно привез эти сведения в Севастополь?

Будищев ответил, что сведения получены там от командира парохода «Херсонес» Руднева, который был в эскадре Серебрякова при атаке поста св. Николая, окончившейся неудачно, а нападение трех пароходов на «Флору» было блестяще отбито и совершенно без потерь.

— Ах, молодцы! Вот молодцы! — обрадовался Нахимов, услышав о «Флоре». — Команда, команда у Скоробогатова молодец к молодцу! Да ведь и сам молодчина, — весь в команду свою; а команда — в него-с. И неужели же столько часов боя — и так-таки ни одного человека не потерял?

— Руднев привез донесение об этом контр-адмирала Вукотича.

— Ну, с нами уж этого быть не может, — озабоченно возразил Нахимов. — Береговые батареи — вот что будет нам в тягость… Против адмирала Серебрякова что же там могло быть выставлено, на берегу? Пустяки-с! И то вот, вы говорите — неудача, а в Синопе совсем не пустяки, да, кроме того, еще и двенадцать военных судов, из них два парохода. В умелых руках эти два парохода могут зайти нам в тыл и обстреливать наши корабли продольно, вот что скверно-с! Да еще есть предположение, как вы доложили, что среди команд их видели англичан, а не кого-нибудь… В таком случае вы будете вместе с «Кагулом», оба фрегата отряжены на предмет наблюдения… за действиями этих самых двух пароходов, — так будет лучше всего-с… А что они — те самые, два из тех трех, в этом сомненья быть не может-с… Третий же или сейчас в Требизонде, или ушел в Босфор за подмогой Осману-паше… Да, это скорее всего, что он послан в Константинополь, и нам поэтому надо завтра же покончить с этим делом… Прощайте-с пока, готовьте своих людей к сражению; хотя они и устали, но что же делать-с. А часа через два одного из младших офицеров пришлите ко мне за получением приказа.

Так как сражение предстояло весьма серьезное, то и приказ Нахимова оказался довольно обширным. Он касался и диспозиции судов во время боя, и действий их перед началом боя, и в самом начале, справедливо полагая, на основании опыта Наварина, что раз бой начался, то руководить им в дальнейшем ему, командиру всего отряда, будет трудно.

Вот этот исторический приказ с небольшим сокращением:

«Располагая при первом удобном случае атаковать неприятеля, стоящего в Синопе, в числе семи фрегатов, двух корветов, одного шлюпа, двух пароходов и двух транспортов, я составил диспозицию для атаки их и прошу командиров стать по оной на якорь и иметь в виду следующее:

1. При входе на рейд бросать лоты, ибо может случиться, что неприятель перейдет на мелководье, и тогда стать на возможно близком от него расстоянии, но на глубине не менее десяти сажен.

2. Иметь шпринг на оба якоря; если при нападении на неприятеля будет ветер N, самый благоприятный, тогда вытравить цепи шестьдесят сажен, иметь столько же в шпрингу… Вообще со шпрингами быть крайне осмотрительными, ибо они часто остаются недействительными от малейшего невнимания и промедления времени.