Марго поднялась с места и молча сурово разглядывала «Малыша».

Кто-то крикнул:

— Надо их уложить в постель!

Но в эту минуту Дельфин открыл глаза и обвел толпу восхищенным взглядом. На него со всех сторон посыпались вопросы. Их горячность слегка ошеломила его, тем более что он все еще был пьян.

— Как было? — лепетал он. — Маленький бочонок... Рыбы нет... Вот мы и взяли бочонок...

Дальше этого он не шел и только прибавлял к каждой фразе:

— Очень вкусно...

— Но что же там было, в вашем бочонке? — спрашивали его с ожесточением.

— Ах, я не знаю... Это было очень вкусно.

Коквилль буквально сгорал от любопытства. Все совали нос в лодку и сопели во всю мочь.

По единодушному мнению, пахло водкой, но какой — никто не знал.

Император, который хвалился, что пивал все, что только может пить человек, заявил: «Надо посмотреть», и с важным видом зачерпнул в пригоршню немного жидкости со дна лодки.

Толпа моментально притихла. Все ждали.

Но Император отхлебнул глоток и покачал головой, словно не вполне распробовав. Глотнул еще раз-другой, и на лице его появилось смущение, беспокойство, удивление.

Он был вынужден заявить:

— Не знаю... Вот потеха, право!.. Не будь морской воды, я, конечно, узнал бы... Честное слово, забавно!..

Все переглянулись. Их поразило то, в чем Император не рискнул сознаться даже себе самому.

Коквилльцы с уважением посматривали на пустой бочонок.

— Очень вкусно, — еще раз повторил Дельфин, словно издеваясь; потом, указав широким жестом на море, прибавил— Если вам хочется, там есть еще... Я видел... Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки...

Он как будто баюкал себя, повторяя эти слова нараспев, а сам кротко смотрел на Марго, которую только сейчас заметил.

Она в бешенстве замахнулась рукой, будто, собираясь дать ему пощечину.

Но он даже не мигнул и, с нежностью глядя на нее, ждал удара.

Аббат Радигэ, заинтригованный неведомым ему лакомством, тоже опустил палец на дно лодки и пососал его.

Но, так же как Император, только покачал головой: «Нет, нет, он совсем не знает, что это такое!.. Что-то очень странное».

Все сошлись на одном: бочонок, несомненно, с того судна, которое, попав в беду, подавало сигналы в воскресенье вечером.

Английские суда часто провозили в таком виде груз вин и водок в Гранпорт.

Постепенно день начал бледнеть, и народ мало-помалу разошелся.

Остался только Хвост. Он был весь во власти какой-то тайной мысли, терзавшей его.

Он остановился в последний раз послушать Дельфина, который, пока его уносили, все повторял своим певучим голосом:

— Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки.... Если хотите, там есть еще...

За ночь погода совершенно переменилась.

Когда на другой день Коквилль пробудился, солнце ярко светило, а море расстилалось без единой морщинки, как огромный кусок зеленого атласа.

Стояла осенняя жара.

Первым в деревне поднялся Хвост, еще весь под впечатлением ночных видений.

Вид у него был угрюмый. Он заявил, что надо все-таки удовлетворить г-на Мушеля, и немедленно вместе с Тюпэном и Бризмоттом ушел в море, не забыв пригрозить Марго, что пересчитает ей ребра, если она не будет вести себя как следует.

Когда «Зефир» выходил из бухты, «Кит» еще тяжело покачивался на своей стоянке, и рыбаки слегка потешались на его счет:

— Ну, а нынче, к примеру, шалишь!.. Пьянчужки спят мертвецким сном!

Как только «Зефир» вышел в открытое море, Хвост закинул сеть, затем отправился взглянуть на свои верши, похожие на обычные, только подлиннее. В них ловились преимущественно лангусты и барвена. Но, хотя море было спокойно, он тщетно осматривал их одну за другой: они были пусты. Только на дне последней, словно в насмешку, он нашел небольшую макрель и с яростью выбросил ее обратно в море. Прямо рок какой-то: по целым неделям рыба обходила Коквилль, и именно тогда, когда г-н Мушель выражал желание ее получить...

Час спустя Хвост вытянул сеть обратно, но в ней оказался только пучок водорослей. Хвост сжал кулаки и выругался.

На море царила безмятежная тишина; ленивое, сонное, оно раскинулось под синим небом, словно огромный парчовый покрое.

И это еще больше злило мэра.

«Зефир» скользил лениво и мягко, без малейшей качки.

Хвост еще раз закинул сеть и решил вернуться домой. После полудня надо еще раз заглянуть сюда, и он разразился грозными проклятьями по адресу господа бога и всех его святых.