Мармеладка и в самом деле сильно скучала по любому из братьев, особенно когда было время остановиться в суматохе дня и о них вспомнить. И это еще хорошо, что уже несколько месяцев в семье имелась связь каждого с каждым: можно было и самому выговориться, и голоса родных услышать. Вдобавок все остальные почтовые сообщения в последнее время на континенте стали работать слаженно и без сбоев. Так что письменные послания на русском языке, которые никто не мог прочитать, кроме землян, доставлялись с курьерами довольно часто. Ну и самым главным мостиком единения считался сам Загребной, который на своем крейсере «Лунный» только и делал, что мотался от столицы одной империи к столице другой, доставляя подарки, важные вещи, новые технологии и прочие фамильные секреты, ценности, артефакты.

Поэтому о событиях в Зонте, столице Закатной империи, где правил ее старший брат, Виктория знала более чем достаточно, но лишний раз услышать некоторые детали из уст отца – это совсем иное дело. Да и он сам в который уже раз с удовольствием припомнил две недели своего пребывания в королевстве Мрак. Потому его рассказ на тему празднования рождения дочери Алексея Справедливого, которую назвали Анастасией, растянулся более чем на полчаса.

– Да и все остальное у него в империи в полном порядке, держит подданных в жестких, но воистину справедливых законах, – закончил Семен повествование о старшем сыне. – Ну а у тебя, Мармеладка, какие новости и что с твоей силушкой?

– Могу похвастаться: шестьдесят восьмой! И это без всяких встреч с Лунной госпожой или атак Реактивных Бликов.

– Молодец! Так и держишься в лидерах. Но братья только рады.

Те и в самом деле не только за сестру радовались, но и друг за друга от всей души. Виктор добрался до шестьдесят седьмого, хотя ему в свое время очень пособила встреча с древнейшей медузой этого мира. Федор уже имел без всякого напряжения шестьдесят шестой, хотя ему явно помогала императорская корона Иллюзий. Ну а чуть подотставший Алексей, со своим шестьдесят вторым уровнем, и так был счастлив, прекрасно справляясь как с внешними неприятелями своей империи, так и с внутренними недоброжелателями.

– Ну а новости у меня… – Виктория, частенько посматривающая на ползающего по полу сына, вдруг замерла и жестами попросила присмотреться и отца.

Действо того стоило. Карапуз еще не ходил самостоятельно, но, когда было за что ухватиться, тянулся из всех сил, стараясь встать на ноги. Вот и сейчас он приблизился на четвереньках к воплотнику и со всей детской непосредственностью и бесцеремонностью стал подниматься, хватаясь при этом за весьма удобные для этого действа усы зверя. Проснувшись и открыв глаза, Ангел какое-то время пытался морщиться от недовольства, чуток шевеля усами. Но маленький Семен держался как истинный скалолаз и отпускать желанную опору не желал. Тогда огромный зверь решил проблему легким перемещением в мир демонов. Понятно, что потерявший опору ребенок опять бухнулся на четвереньки, зато его реакция оказалась вполне предсказуемая: требовательно заорал, всем своим видом и тоном показывая недовольство, обиду и разочарование. Причем так заорал, что на своем посту слегка шевельнулся Баргелл. Телохранитель словно показывал: я все слышу и вижу, но не понимаю спокойствия мамаши. А раз та не волновалась и не отдавала никаких распоряжений, значит, и опасности наследнику вроде как не существует.

Драматический крик ребенка оборвался также внезапно, как и начался. А все потому, что воплотник появился на прежнем месте. Стоически закрыл глаза, опустил морду на прежнее место и шевельнул призывно усами.

Крохотуля тут же с кряхтением и пыхтением вновь принялся вставать на ноги, а когда встал, с довольным смехом начал раскачиваться из стороны в сторону, почти повиснув на усах грозного для иных людей хищника.

Но если Виктория глядела на эту сцену с умилением и расслабленностью, то у Загребного все равно в сознании ворочались сомнения:

– Доча, может, все-таки осторожнее с такими забавами надо? Вон у Ангела какие зубищи! Мне-то не страшно, а вот…

– Па! И мне не страшно! Тем более что я чувствую все мысли Ангела. Могла бы ему и сама приказать вернуться, но и так знала, что он это сделает, потому что он любит Семочку не меньше, чем я. Поверь мне и не сомневайся.

«М-да! И попробуй поспорь с такой императрицей! – мысленно возмущался отец поведением дочери. – Привыкла, что все ее слушаются беспрекословно. А ведь порой не права бывает!»

И, припомнивши одну из последних новостей, которую услышал на вчерашнем ужине, решил уточнить:

– Кстати, а что это у тебя в городе за шарлатанка появилась?

– Ты о ком?

– Да об этой паршивой провидице… Кукоба, кажется?

– Чего это она паршивая? – хихикнула молодая повелительница Зари. – Чистюля, пунктуальная и совсем не шарлатанка. Все делает строго по науке и, как мне кажется, в самом деле открыла некий секрет правильного предвидения событий.

– Какие могут быть секреты в том, чего вообще не существует?!

– Ой, папа! Зря возмущаешься. Вспомни, что еще сравнительно недавно мы бы точно также смеялись над тем, кто стал бы нам рассказывать об Изнанке. А сегодня мы в этой действительности живем, и по сравнению с ней даже мое детство на Земле кажется туманным, нереальным сном.

– Да как тут можно не возмущаться, – расставил Семен руки в стороны, – если все подобные провидицы – это подлые обманщики, аферисты, циники, можно сказать, язвы на теле любой цивилизации. Вон как их правильно Алексей выстроил: ни одного любителя халявной наживы у него в империи не осталось! Все или сбежали, или переквалифицировались на более честные заработки.