– Вначале был уверен, что показалось, – взахлеб рассказывал Федор. – Присмотрелся на глубину, точно дверь. Тронул – ничего. И только с полного удара силы стала открываться, причем с той стороны дверь была завалена какой-то трухой: остатки не поддающихся опознанию костей, ржавого железа, стекла… Вот, смотрите.

Пока пришедшие пялились на горки явно чьих-то останков, император ловко зафиксировал дверь стопорами и своим большим кинжалом и потянул за собой дальше.

– Не отвлекайтесь, все равно трагедию, здесь произошедшую, нам разгадать не дано. Зато вот здесь…

Короткий коридор, сделав небольшой изгиб, превращался в мостик, перекинутый над тем самым изумрудным туманом. Вообще-то здесь оказалась довольно темная пещера, с черными сводами, прячущимися от взгляда, словно в бездне. Общий диаметр пещеры достигал метров семидесяти. В середине, словно на магнитной подушке, в воздухе висела круглая пятиметровая площадка с колоннами и сферической крышей. Она весьма гротескно напоминала беседки, которые частенько украшали большие парки на родине землян. Слева к этой площадке виднелся еще один мостик. Но не это впечатлило больше всего, а то, что клубилось и дышало внизу.

Причем туман колыхался под ногами уже без всякой прозрачной преграды, еле слышно шипел, шумел проскакивающими в нем искорками и даже издавал резкий, ни с чем не сравнимый, специфический запах. Как только туман удалось рассмотреть и учуять запах, на Семена нахлынула такая волна узнавания, словно только вчера он пережил ночь смерти в Кариандене. Он замер на месте, не в силах ни выкрикнуть предупреждение, ни взмахнуть рукой, тогда как сын перебежал по мостику и замер на площадке, притоптывая ногой по невидимому снизу покрытию:

– Вы только сюда взгляните! Если я не ошибаюсь, то это целый, единый сапфир. Вы себе можете представить такие размеры? Вот и я до сих пор не могу поверить собственным глазам.

К тому времени Загребного отпустило, он теперь себя полностью контролировал, но вот ледяной холодок страха, ощущение большой, вернее сказать, огромной опасности осталось. Поэтому он дал команду демонессе не двигаться с места без его разрешения, а потом и к сыну обратился как можно более спокойным, но строгим голосом:

– Федор, пройди, пожалуйста, обратно.

– Что за опасения?! И на том мостке прыгал и пытался его расшатать: монолит! Идите сюда!

Семен на мгновение прикрыл глаза, призывая себя к спокойствию, и вновь повторил свою просьбу, но уже с добавлением условных жестов, которые он с детьми разработал и принял на вооружение еще во время обучения в Мастораксе знаний на островах Рогатых Демонов. На этот раз молодой император послушался, хотя выражение его лица говорило, что он не совсем согласен с отцом. Встал рядом, молча постоял и только потом спросил с некоторой обидой:

– Ну и что не так? Сомневаешься, что это площадка приема путешественников из иных миров?

– Очень сомневаюсь. Скорее для приема построят нечто подобное тому сверкающему залу, который мы уже осмотрели. Да и вспомни: любой переход совершается в какое-нибудь место материка, обычное, совершенно произвольное, неизвестно отчего зависящее. Для каждого – свое. Тот самый воин-раб с Филтары, что попал сюда без всякой площадки. Да и все остальные, включая нас, оказываются при переносе в природных условиях.

В ответ нашлись не менее логичные рассуждения:

– Вот ты сам посуди, отец. Построили этот Бублшоп, допустим, Вася и Петя. И как бы только с одной целью: отправлять путешественников по их домам. Пусть даже эти путешественники валятся сюда «откуда попало» и куда «сами не ведают». Но ведь конкретные Вася с Петей не хотят каждый раз пересекать весь материк после короткой отлучки домой. И уж пусть очень дорогостоящий, действующий весьма редко портал прямо сюда просто вынуждены были бы устроить. И почему бы не именно в этой пещере? Или ты опасаешься, что этот гигантский сапфир как раз является Сапфирным Сиянием? Еще и туман этот тебя вон как ошарашил. Кстати, никаких вредных ощущений у меня при хождении по сапфиру не наблюдалось. Здоров, весел, подвижен. Можешь и сам смело пройтись.

«В самом деле, чего это я так сжался? – прислушивался к своим ощущениям Семен. – Да, место страшное, весьма и весьма опасное, но вроде как никому из нас смертью не угрожает. Опять-таки, если сдуру в туман этот не прыгать. Может, и в самом деле на площадку подняться? Предчувствую что-то неприятное, а вот что? Зато о здоровье вроде как тревожных мыслей нет. Неужели мне просто страшно, что вот так цинично, с наплевательской улыбкой буду топтаться по бестелесному демону? Или по его сердцу? А может, беседка – его мозг? О-ох! Может, нам вообще следует отсюда бежать без оглядки?..»