Пресс-конференцию Бублански предложил, чтобы насолить Экстрёму, который ненавидел пресс-конференции.

– Думаю, с пресс-конференцией мы можем пока подождать, – поспешно сказал Экстрём.

Бублански стоило немалого труда сдержать улыбку.

– Это ведь в первую очередь дело полиции Гётеборга, – пояснил Экстрём.

– Правда, у нас в Гётеборге находятся Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг, которые уже начали сотрудничать…

– Мы подождем с пресс-конференцией, пока не будем знать больше, – резко поставил точку Экстрём. – Сейчас я хочу знать, насколько ты уверен в том, что Нидерман действительно замешан в убийствах в Стокгольме.

– Как полицейский, я в этом убежден. Однако у нас довольно плохо обстоит дело с уликами. Нет никаких свидетелей убийств и никаких веских вещественных доказательств. Магге Лундин и Сонни Ниеминен из «Свавельшё МК» говорить отказываются и притворяются, что никогда не слышали о Нидермане. Зато за убийство полицейского Гуннара Андерссона его, несомненно, посадят.

– Вот именно, – сказал Экстрём. – Самое главное сейчас – убийство полицейского. Но скажи мне… не указывает ли все-таки хоть что-нибудь на причастность Саландер к тем убийствам? Нельзя ли предположить, что она совершила их вместе с Нидерманом?

– Сомневаюсь. И я бы не стал предавать такую теорию огласке.

– Но какое же тогда она имеет к этому отношение?

– Это чрезвычайно запутанная история. Как с самого начала и утверждал Микаэль Блумквист, все дело в персонаже по имени Зала… в Александре Залаченко.

При упоминании Микаэля Блумквиста прокурор Экстрём вздрогнул.

– Зала – перебежавший к нам наглый русский убийца времен холодной войны, – продолжал Бублански. – Он появился здесь в семидесятых годах и стал отцом Лисбет Саландер. Его поддерживала некая группировка из СЭПО и прикрывала, когда он совершал преступления. Один полицейский из СЭПО проследил за тем, чтобы Лисбет Саландер поместили в закрытую детскую психиатрическую лечебницу, когда она в тринадцатилетнем возрасте угрожала раскрыть тайну Залаченко.

– Знаешь ли, в этом трудновато разобраться. Такой истории мы едва ли сможем дать ход. Если я правильно понимаю, все сведения о Залаченко носят секретный характер.

– Тем не менее это правда. У меня имеются документы.

– Можно на них взглянуть?

Бублански протянул ему папку с полицейским расследованием 1991 года. Экстрём внимательно осмотрел штамп, означавший, что на сведения наложен гриф секретности, и регистрационный номер, который он сразу опознал как принадлежащий Службе государственной безопасности Швеции. Быстро перелистав содержащую почти сто страниц пачку бумаг, он прочел наугад несколько фрагментов и отложил папку в сторону.

– Надо постараться попридержать это дело, чтобы ситуация полностью не вышла у нас из-под контроля. Значит, Лисбет Саландер упекли в сумасшедший дом, потому что она пыталась убить собственного отца… этого Залаченко. А теперь она ударила отца топором по голове. Это, во всяком случае, должно квалифицироваться как попытка убийства. К тому же ее следует арестовать за то, что она стреляла в Магге Лундина в Сталлархольме.

– Ты можешь арестовывать, кого хочешь, но я бы на твоем месте действовал осторожно.

– Если вся эта история с СЭПО просочится наружу, разразится грандиозный скандал.

Бублански пожал плечами. В его обязанности входило раскрывать преступления, а скандалы его не интересовали.

– А этот мерзавец из СЭПО, Гуннар Бьёрк? Что нам известно о его роли?

– Это одно из главных действующих лиц. В настоящее время он пребывает на больничном по поводу грыжи межпозвоночного диска и живет в Смодаларё.

– Ладно… по поводу СЭПО мы пока помолчим. Сейчас речь идет об убийстве полицейского и только. Вызывать сумятицу в нашу задачу не входит.

– Замять это, пожалуй, будет трудно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я послал Курта Свенссона привезти Бьёрка для допроса. – Бублански посмотрел на часы. – Вероятно, он как раз сейчас к нему приехал.

– Что?

– Вообще-то я планировал сам иметь удовольствие съездить в Смодаларё, но помешало убийство полицейского.

– Я же не давал санкции на арест Бьёрка.

– Правильно. Но об аресте речь и не идет. Я приглашаю его для допроса.

– Мне это не нравится.

Бублански склонился над столом и с доверительным видом сказал:

– Рихард… дело обстоит следующим образом. Лисбет Саландер подверглась целой серии противоправных действий, начиная прямо с детства. Я намерен положить этому конец. Ты можешь отстранить меня от руководства расследованием, но в таком случае я буду вынужден написать резкую докладную записку.

У Рихарда Экстрёма сделался такой вид, будто он проглотил что-то кислое.

*

Гуннар Бьёрк, пребывающий на больничном заместитель начальника отдела Службы государственной безопасности по работе с иностранцами, открыл дверь летнего дома в Смодаларё и вопросительно посмотрел на мощного, коротко стриженного блондина в черной кожаной куртке.