— Что, что… Ты очень мил! Я стреляю по двум куропаткам, я убиваю обеих, но не могу найти ни одной! Веселое начало!

— Что ж, — ответил я ему, — мне повезло больше, чем тебе: я еще не сделал ни одного выстрела, а у меня уже две куропатки и перепелка.

И я показал ему одной рукой двух мертвых куропаток, другой — живую перепелку.

Всё свалили на Причарда, и Альфред осыпал его проклятиями.

Но Причарда уже не было рядом, чтобы выслушать их.

Где же он был?

Причард охотился сам по себе; поскольку охотиться с ним становилось слишком утомительно, мы решили использовать его лишь по случаю. Мы встали в ряд и дальше обходились без собаки.

Александр, у которого превосходное зрение, сразу же заметил Причарда в четверти льё от нас, по ту сторону долины.

Это была уже не наша территория, что мало волновало Причарда, но для нас было существенным.

Увидев куропатку, я по ней выстрелил: это был мой первый выстрел.

Раненная в бедро, она полетела вперед, и мне показалось, что она падает в той стороне, где парнишка собирал колосья.

У меня не было рядом Причарда, чтобы крикнуть ему: «Принеси!» Я решил проследить полет куропатки и принести ее сам.

По дороге я поднял молодого зайца и подстрелил его.

Это несколько отвлекло мое внимание от куропатки.

Поэтому, подобрав зайца и положив его в сумку, я обнаружил, что сбился с пути.

К счастью, сборщик колосьев послужил мне ориентиром.

Он уселся на землю и начал есть.

Я подошел к нему.

— Эй, парень, — спросил я, — не видал ли ты куропатки?

— Куропатки?

— Да.

— О, я немало повидал их, сударь.

— Конечно; но одну куропатку?

— Я и поодиночке их встречал.

— Раненую.

— Раненую?

— Да.

— Ну, это я не знаю.

— Не притворяйся дурачком; я спрашиваю тебя, не видел ли ты, как упала куропатка, когда я выстрелил?

— Значит, это вы стреляли?

— Да, это я стрелял.

— Я не видел, чтобы что-то упало.

Я недружелюбно взглянул на мальчика и принялся искать свою куропатку.

Александр помогал мне искать.

Внезапно он сказал:

— Смотри, Причард вернулся.

— Где же он?

— Рядом с твоим сборщиком колосков, и, кажется, собирается стянуть у него завтрак.

— Сухой хлеб? Ты не знаешь Причарда.

— Да посмотри же.

Я посмотрел. У меня вспыхнула догадка.

— Вот это лучше всего! — сказал я.

— Он делает стойку над мальчиком? — спросил Александр.

— Нет, над моей куропаткой: она не убита, она в кармане у мальчика.

— Осанна! — сказал Александр. — Если это так, я выдам Причарду награду за добродетель.

— Возьми десять су, подойди к этому юному предпринимателю, который, кажется, оказался в очень неудобном положении, и скажи ему следующие слова: «Куропатка моего отца и десять су или куропатка моего отца и пинок в…»

Сборщик колосьев вскочил и пытался удрать.

Но Причард, видевший, как убегает дичь, упрямо преследовал паренька, держа нос на уровне его кармана.

— Позовите же вашу собаку, господин охотник! — кричал шалопай. — Она меня сейчас укусит.

И он пустился бежать.

— Взять, Причард! Взять! — закричал я.

Причард подскочил к мальчику и зубами схватил карман его куртки.

— Ну, теперь для тебя все просто, — обратился я к Александру.

Приблизившись, Александр сунул руку в карман к мальчишке и извлек оттуда куропатку.

Поскольку это было единственное, что привлекало Причарда в новом знакомом, то едва куропатка покинула карман, как пес отпустил куртку.

Незачем продолжать рассказ о дальнейших подвигах Причарда. После целого дня, когда он предавался самым безумным и неожиданным чудачествам, я вернулся на ферму с пятью десятками штук дичи.

Альфред со своим классиком Медором добыл не больше.

Но из своих наблюдений за Причардом я сделал вывод: тот, кому выпало счастье обладать этим псом, должен охотиться в полном одиночестве.

Это собака трапписта.