Наличие дистанции между легально-политическим и террористическим крылом организации дает определенное пространство для маневра и позволяет апеллировать к более широкой социальной базе. Однако, в отличие от дистанции между политическим и террористическим крылом, которую лидеры террора обычно выстраивают сознательно, настоящая автономность терроросреды появляется, когда уже создана, за счет первоначальной экономической поддержки сторонников и спонсоров, инфраструктура базирования и тренировок, и когда освоены собственные способы финансово-экономического обеспечения.

Главным из таких способов является криминальная деятельность. Наличие высокоорганизованной, обученной и оснащенной военной силы обеспечивает терроросреде положение "вне конкуренции" в любой региональной зоне организованной преступности. Традиционные чисто криминальные группировки, во-первых, не имеют ни того накаленного "идеального" заряда, который свойствен террористам, ни тех оправдательных мотивов "борцов за права" какого-либо сообщества, которые позволяют опираться на социальную базу. Во-вторых, обычный криминалитет редко контролируется штабами высокого интеллектуального уровня, способными планировать и осуществлять крупные и долгосрочные стратегические акции.

В результате терроросреда либо вытесняет, либо, что чаще, подчиняет и встраивает в свою террористическую инфраструктуру региональный "обычный" криминалитет, наращивая свой потенциал и одновременно переводя под собственный контроль ключевые сферы криминального бизнеса. Сегодня уже хорошо известно, что главными источниками финансирования террора являются не "добровольные взносы" идеологических сторонников или помощь "террористических государств", о которых так много говорилось, например, на антитеррористическом саммите в Шарм-Эш-Шейхе, а контроль наркобизнеса и проституции, торговля оружием, контрабанда, рэкет (в том числе в отношении своей "социальной базы"), игорный бизнес и т.д.

Есть, бесспорно, и взносы идеологических сторонников, есть, и в некоторых случаях значительное, внешнее финансирование и инфраструктурное обеспечение государств, рассматривающих терроризм в качестве эффективного инструмента своей политики. Но, как правило, доминирует все же "самофинансирование" террора за счет контроля "черного бизнеса".

Так, и для перуанского "Сендеро Луминосо", и для банд "Тупамарос" в Уругвае, и для большинства исламских террористов основным источником финансирования является производство и транспорт наркотиков. По экспертным оценкам, движение "Хезболла" только в долине Бекаа контролирует более 4500 гектаров посевов опийного мака и индийской конопли, ежегодно приносящих от 10 до 14 млрд. долларов дохода. Этнический терроризм в Сьерра-Леоне или южноафриканской провинции Квазулу-Наталь много лет экономически подпитывается контрабандой алмазов. Наркотики и бартер "драгоценные камни – оружие" оказываются главными статьями "бюджета" террористов из организации "Тигры освобождения Тамил-Илама" в Шри-Ланке.

Терроризм, отчасти дистанцировавшийся от исходного идеологического ядра, оседлавший криминалитет и приобретший инфраструктурный и экономический базис в виде определенных секторов "черной экономики", уже становится вполне самостоятельным субъектом активности, способным к серьезной экспансии.

Однако в современном мире даже при наличии крупных финансовых ресурсов развертывание масштабной деятельности возможно лишь тогда, когда деньги "не пахнут". Накопив достаточно мощный потенциал экономического самовоспроизводства и социально-групповой поддержки, терроросреда "отмывает" и легализует свои капиталы в виде контролируемых банков, фирм, производственных предприятий, создавая своеобразный экономический сектор, который уже получил собственное название "серой экономики".

На этой фазе, помимо собственно криминальной экономики, терроросреда нуждается для бесперебойного функционирования в создании дополнительной "крыши" из вовлеченного государственного чиновничества, то есть в налаживании коррупционно-лоббистских связей. Многолетняя серия коррупционно-криминальных скандалов в Италии, в последнее время выявившая вовлеченность в коррупцию высших лиц государства, является одним из наиболее ярких примеров подобного хода событий. Знаменательно, что объявленная и начатая с огромной помпой операция "Чистые руки", призванная покончить с коррупцией в высоких эшелонах государственной власти, постепенно вязнет и затухает. По недавнему признанию одного из руководителей Корпуса Карабинеров, противодействие террора и коррумпированных чиновников столь сильно, что шансы на успех операции уменьшаются с каждым днем.

Чаще всего "осветление" криминально-террористических капиталов производится в кризисных зонах мира (с их ослабленной государственностью и рыхлым контролем за товарными и финансовыми потоками), которые на соответствующем жаргоне также получили особое название "криминальных прачечных". Отметим, что в последние годы Италию, недавно считавшуюся "головной болью" Интерпола, в этом качестве далеко обошли страны Восточной Европы.

Выход терроросреды в "серую" экономику и освоение ею терминалов коррупции придают ей ту законченность и зрелость, которая позволяет самостоятельно решать задачи регионального и даже трансрегионального масштаба (рис. 4).

Рис.4. Зрелая терроросреда

2.4. Заказчики и исполнители

Захват терроросредой сфер "черной" и "серой" экономики с их многомиллиардными оборотами и огромной армией оргпреступности – превращает лидеров террора в контролеров мощнейших политико-экономико-военных ресурсов, т.е. в нелегальных, но весьма серьезных потенциальных игроков на мировой политической и экономической сцене. Этот потенциал, осознаваемый в качестве "сферы террористических услуг", не может "оставаться втуне" и не быть использован в своих интересах легальными игроками – государствами. Но, в силу бесспорной незаконности такого использования и его неприемлемости для того же, крайне значимого сегодня, массового общественного мнения, привлечение терроросреды государствами для решения собственных задач может проводиться только в режиме тайных операций, т.е. под плотным покровом секретности и под управлением спецслужб.