Завершая обзор КПВ-4, могу констатировать, в чем состоит здесь главный парадокс. Отсутствие перехода из фазы КПВ-4/1 в фазу КПВ-4/2 превратило совершенно непригодную для самостоятельного задействования первую фазу в некий чуть ли не самодостаточный тип общественной жизни. На фоне грозненского позора, вызванного склокой элит и проектных модусов, Чубайс действительно превратился в значимую фигуру, ибо из "распорядителя проектного предбанника" стал распорядителем невозможного, но длящегося способа общественной жизни. Точнее, способа общественного умирания.

Некое недоумение на дне глаз Анатолия Борисовича свидетельствует о том, что подобный разворот событий не казался ему сколь-нибудь правдоподобным еще пару лет назад. Определенная приглядка в этой связи к тем или иным проектным модификациям говорит о том, что никакой окончательной и роковой заданности в крупных фигурах российской политики (а Чубайс, безусловно, относится к таковым) не существует. Но масштаб тупика, в который Россию загнали авантюристические сшибки проектов, столь велик, что никакими приглядками к тем или иным проектным основаниям дело здесь не спасешь, ибо в этом вопросе сегодня, как говорил поэт, уже "кончается искусство, и дышит почва и судьба". Так-то вот…

Оговорив данное обстоятельство и обозначив слабые сшибки КПВ-4 с другими (обобщенно евразийскими) начинаниями еще в конце 1992 и конце 1993 годов, я продолжаю разбор основных концептуально-проектных векторов.

КПВ-5. Еще более амбициозные проекты возрождения контрастной империи на обломках не только России, но и СССР. Здесь я вновь и вновь вынужден констатировать, что наибольшую угрозу сегодня представляет некий "как бы евразийский" проект, предполагавший сращивание тевтонского и исламского миров фактически при полном "обнулении" русского фактора. В целом же проекты из семейства КПВ-5 тоже можно и должно разделить на несколько разновидностей.

Разновидность первая (КПВ-5/1) – проекты, хотя бы формально предполагающие позитивное участие России в новых имперских сущностях (проекты "возрождения /иногда – "воскресения", чтобы подчеркнуть непохожесть на прежнюю новой русской личности/ и "вхождения").

Разновидность вторая (КПВ-5/2) – проекты, предполагающие сугубо негативное участие России в новом строительстве, то есть участие России через ее обновляющее мир "сжигание". Подобные проекты именовались "контринициатическими". Часто при этом говорилось о необходимом "жертвоприношении".

Подробно говорить о евразийстве вряд ли стоит, тем более что много уже было сказано в ходе разбора предыдущего КПВ. Внимания, пожалуй, заслуживают лишь несколько пока не до конца осознанных обстоятельств.

Во-первых, евразийство без дураков, хороня в Чечне своего национально-модернизационного оппонента, заодно угробило и себя. Это было чем-то вроде поединка Лаэрта и Гамлета у Шекспира. Только с той разницей, что сказать "Да будешь ты в моей невинен смерти, как я в твоей!" мог в данной ситуации только человек, преисполненный решимости к абсолютному извращению всей и всяческой правды. Тут уж скорее наоборот: "Да будешь ты так же виновен в собственной смерти, как и в моей!" Провозгласить после этого оптимистическое (при всем его онтологическом пессимизме) "дальнейшее – молчанье" тоже не представляется возможным.

Ибо на место евразийства без дураков, где очень сильный и утвердивший свою субъектность русско-православный имперский комплекс строит умно и грамотно свои отношения с исламом, пришло псевдоевразийство, при котором истоптанный и оскверненный (не без помощи некоторых архитекторов евразийства) "русский фактор" соблазняется под видом союза на некоторую онтологическую и политическую капитуляцию, выдаваемую за спасение. То есть на принятие ордынства без боя. Подробно история подобных махинаций разобрана в работе "Четвертый Рим или Вторая Орда?"

Во-вторых (что напрямую вытекает из уже зафиксированной ситуации), в нынешних условиях КПВ-5/1 и КПВ-5/2, которые в других ситуациях не были сопряжены друг с другом так прочно, как КПВ-4/1 и КПВ-4/2, становятся столь же прочно и двусмысленно сопряженными.

В-третьих, объем двусмысленностей, навороченных евразийцами в Чечне и сложным образом трансплантированных в евразийство еще в Афганистане, стал критически высок после Буденновска и Хасавюрта. И недалек тот час, когда евразийство в целом (отдельные представители его всегда могут сохранять прогосударственность и порядочность – речь не об этом) превратится из способа государственного строительства в разновидность того спецаспекта в политике, рассмотрению которого и посвящен данный очерк.

КПВ-6. Различного рода переструктуризации государства и общественных отношений с использованием хаоса как предпосылки для выстраивания новых форм, отвечающих сугубо экзотическим вкусам авторов совсем ни в какой реальности не укорененных утопий. Здесь даже нельзя говорить о едином концептуально-проектном векторе. Скорее можно констатировать наличие ЕДИНОГО СЕМЕЙСТВА МИКРОПРОЕКТИКОВ. Дело в том, что полное беспроектие эпохи застоя (прикрывающее свою вне- и антистратегичность словами о верности устаревшему и выхолощенному проекту, в который не верил уже ни один из вяло камлающих на тему о развитом социализме застойных олигархов) породило своеобразное идеологическое сектантство.