Был базарный день. Всем торговали здесь: посудой и сапогами, мясом и хлебом, ситцем и серебром. Зычно кричали, славя свой товар, бешено спорили, торгуясь, весело смеялись, радуясь удачной покупке. Казахи и русские, киргизы и татары. Все.

— Торгуют. И больше им ничего не надо, — презрительно сказал Хамит. Толпа сбила трех всадников в плотную группу, и поэтому была возможность разговаривать.

— Живут, — согласился красноармеец постарше.

— Торгуют, — настоял на своем Хамит.

Базар казался бесконечным. Степенный красноармеец оглядел море голов и предложил осторожно:

— Порасспрашивать бы здесь народ, товарищ начальник. Отовсюду съехались, со всех концов уезда.

— О чем? — зло удивился Хамит.

— Бандит и торговле помеха. Обиженные могут на след навести.

— Спрашивай, — равнодушно разрешил Хамит и отвернулся.

— Так заданье у нас!

— Даю тебе новое задание. Оставайся здесь и спрашивай. Если произойдет чудо и ты узнаешь что-то, скачи к Крумину и докладывай. Все.

Последним словом Хамит оставил степенного в толпе, а сам в сопровождении третьего красноармейца — казаха — выехал наконец с базарной площади.

— Может быть, и ты хочешь спрашивать? — не оборачиваясь, спросил он у третьего.

— Я уж с тобой, командир.

Безлюдье, степь. Путь продолжался. Неожиданно Хамит остановил коня и спешился. Остановился и красноармеец.

— Садись на моего коня, — приказал Хамит.

Красноармеец послушно поменял лошадь и ждал вопросительно. Хамит взлетел в седло чужого коня и еще раз приказал:

— Догоняй!

Ветер свистел в ушах. Ломая норов незнакомой лошади, Хамит радовался этому и несся так, что травы по сторонам казались гладкими. И топот копыт, и топот копыт!

На вершине холма он резко осадил коня и развернулся. Издали и чуть снизу к нему крупной козявкой медленно приблизился его напарник.

— Фу! Еле догнал! — признался красноармеец и сполз с коня.

— Ты меня не догнал. Это я тебя дождался, — безжалостно поставил все на свои места Хамит и, посмотрев вверх, резко сбросил с плеча карабин: — Видишь там, вверху? Подстрели его! — и протянул красноармейцу карабин.

Красноармеец тоже посмотрел вверх. В небесах, недвижно вися над степью, орел ожидал земную добычу.

— Уж как-нибудь из своей, — красноармеец, не торопясь, взял свою винтовку, основательно прицелился и выстрелил.

Орел не видел выстрела, не слышал выстрела, не чувствовал выстрела. Орел плавно висел над степью.

— Запыхался после гонки, — виновато объяснил свой промах красноармеец.

Не говоря ни слова, Хамит вскинул карабин. Раздался выстрел. Рваной тряпкой падал орел с высоты. Проводив глазами до земли то, что совсем недавно было гордой птицей, Хамит, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал:

— Слушайте мой приказ, товарищ красноармеец, — немедленно отправляйтесь назад. Прибыв к начальнику политбюро товарищу Крумину, доложите, что я в ауле хромого Акана.

— Так как же, командир... — начал было красноармеец.

— Приказ понятен? — перебил его Хамит.

— Понятен.

— Действуйте, товарищ красноармеец.

Не мчался, не несся, не скакал. Сейчас он летел. Освобожденный от ответственности за других, он был счастлив. Он был один в своей степи. Полет продолжался долго.

Потом он упал в траву. Он нюхал ее, жадно рвал ее зубами, катался по ней.

Затих. Лежал, широко раскинув руки, — отдыхал. И конь отдыхал неподалеку: хрупал травой, шевеля нежными губами, вздыхал, мирно звенел уздечкой.

Встав, Хамит подошел к коню. Закидывая поводья, заглянул в лошадиные глаза. Конь смотрел на него ласково и грустно.

— Мы поймаем Кудре, горбоносый, — пообещал коню Хамит. — Мы поймаем его. Ты и я. Потому что наше дело справедливое. — И крикнул степи: — Я хозяин здесь! Слышишь, степь?!

В ответ издали грянул гром, а рядом просвистела пуля. Хамит упал. Мгновенье полежав, он осторожно нащупал валявшийся рядом карабин и стал отползать от коня. Спрятавшись за чуть приметной кочкой, осмотрелся. Стрелять могли только с холма, господствовавшего над местностью. Но там все было в неподвижности. Хамит смотрел до боли в глазах, но ничто не шевельнулось на холме. Тогда он тихим свистом подозвал коня.

Хамит скакал к холму, часто и резко меняя направление движения и скорость. Добравшись до вершины, он скатился с седла и замер с карабином в руках, готовым к выстрелу. Никого не было на холме, и Хамит поднялся. Громадная степь лежала перед ним. Громадная пустынная степь.