— Ну, уж это слишком! Кем вы ему приходитесь? — спросила внезапно.
–

— Дальней родней. А впрочем, какая разница, кем довожусь? Антон — умный пацан. С ним надо найти общий язык!

— Мы от него устали! Поищите другую школу! Уберите его от

нас!

— Слабачка! С одним не смогла сладить! А через пару лет зелень потребует, чтоб всех вас заменили! Чтоб другие пришли работать. Не зацикленные, добрые и умные. А вы останетесь без навара! Может, так оно и лучше будет! — начал злиться Егор.

— А вы нас не пугайте! Мы и так без зарплаты уже третий месяц работаем. Кто на такую каторгу задарма пойдет?

— Только дураки! — рассмеялся Егор зло и добавил: — Сама подтвердила! Чему же удивляешься, что Антон раньше других о том допер? Гордитесь, хоть один у вас имеется пацан как пацан!

За разговором никто и не заметил, как в открытую створку окна подглядывает Антон. Он внимательно слушал споры взрослых. Ему было приятно, что за него впервые в жизни вступился мужик. Пусть он и чужой, но зато отстаивает, как своего. И мальчишке, озябшему душой в чужом и непонятном городе, стало тепло. Хоть один человек на этом свете понимает его и жалеет.

Антон сел под окном. Его снова выгнали с урока истории, где никто не поверил ему, что столицей является Одесса, а не Москва, что вся жизнь и цивилизация на земле началась в Одессе. Он скучал по ней. Этой жгучей тоски не разделил с ним никто. Его не понимала даже мать. А мальчишка бредил своим городом и не переставал любить…

Там, в Одессе, остались его друзья. Там он знал каждого и с ним были знакомы все. В этом городе он родился и был каплей его крови, тепла и моря. Москва была для него сродни Колыме — холодной и подневольной.

Антошка никак не мог поверить в то, что люди здесь живут по доброй воле. Серые, злые лица москвичей раздражали мальчишку. Снующие, жующие на ходу, крикливые и ругливые, они не знали искреннего смеха и умели лишь высмеивать. Они грязно матерились даже без поводов. Без причин расталкивали, сбивая с ног детей и стариков. Бездушие, хамство, слепота московской толпы, оголтело бегущей по улицам и станциям метро, вызывала тошноту и отвращенье.

За весь месяц жизни ни одной улыбки, шутки, доброго слова не слыхал. А ведь в Одессе он был избалован всем этим и привык, как к воздуху.

Чужой, удушливый город Антон никак не мог признать и мстил ему и москвичам за свое вынужденное здесь пребывание. Он дразнил, обзывал, избивал своих сверстников. Стрелял из рогатки в милиционеров и дворников. Устраивал пакостные козни учителям. И ни с кем не хотел дружить.

Вот и теперь сидел под окном, как подброшенный в чужой двор щенок, заблудившийся в своих бедах и собственной судьбе.

Он и не услышал, как на кухне понемногу стих спор. Взрослые уже не ругали пацана, а говорили о чем-то, смеясь во весь голос.

Антон не знал, что Егор пообещал заняться им. И найти ключ к осиротевшей душе мальчонки.

Учительница ушла незамеченная Антоном. Его увидел Егор, высунувшийся в окно. И позвал в дом.

— Тебя опять с уроков вышибли? — спросил хмуро.

Антошка внутренне сжался. Ждал брани, моралей, может, даже

оплеуху отвесит на правах хозяина этот серый мужик. И мальчишка молчал. Знал, если их выкинут из дома, жить будет негде. Так говорила мать, потому приготовился стерпеть все.

— Иди умойся и живо к столу! — потребовал Егор. А сам вполголоса разговаривал с Лидией. Когда Антошка сел к столу, Егор встал и сказал бабе: — Покорми сына! А ты, Антон, если будет настроение, зайди ко мне. Я пойду прилягу…

Антошка долго крутился возле двери Егора. Но вернувшиеся из магазина Антонина и Серафима засыпали мужика обновками, долго заставляли примерять каждую и не торопились уходить. Они радовались тому, что Егор сегодня хорошо поел и даже сумел самостоятельно побриться.

— В таком цветнике не хочется быть обезьяной! Поневоле в мужики лезешь! — отшучивался тот, смеясь.

— Ты один на весь дом мужик! Хозяин! Скорей поправляйся! Бери все в свои руки! — говорила Серафима.

— Отдыхай! Не спеши впрягаться в лямку! Вылечишься, оглядишься. Не рви пупок! Домашний хомут мы и без тебя потянем! — успокаивала Антонина брата, выходя из комнаты, и чуть не столкнулась с Антошкой.

Тот, не ожидая приглашенья, юркнул в двери, предполагая, что бабы успокоили, обрадовали мужика. И он не будет ругать его, Антона, за шкоду в школе.