Это случилось два года тому назад.

Город Вязьма покоился еще мирным сном, когда к подъезду монастырской гостиницы подъехала почтовая бричка, запряженная тройкой лошадей. Возница слез с козел и, устало разминая затекшие члены, подошел к парадной двери, в то время как кони, фыркая, переминались на месте, позвякивая бубенцами. Звон этих бубенцов и стук в дверь разбудили сторожа.

Вскоре за дверью послышалось громкое позевывание, шлепанье босых ног и щелканье замка. Дверь отворилась, и на пороге показался пожилой монах, приставленный сторожем к монастырским номерам.

— Есть ли, отец, свободная комната? — спросил голос из брички.

— Откуда Бог несет? — спросил в свою очередь монах.

— Молиться, батя, приехали из Можайска, — ответил голос.

— Аминь, — произнес сторож. — Пожалуйте, люди честные. Для благого дела всегда найдется место. Багаж, что ли, какой у вас?

— Есть, есть! Только ты уж не беспокойся, старина! Мы люди крепкие, не будем тебя беспокоить.

С этими словами из брички выскочили два человека, одетые в русские поддевки. При помощи возницы они развязали прикрепленную к задку большую корзину и втащили ее на лестницу. Затем с брички были вынесены еще две корзины поменьше, два тючка с подушками, ларец и прочая мелочь.

Дав на чай вознице, приезжие внесли вещи, по указанию сторожа, в довольно просторную светлую горницу и попросили подать себе самоварчик.

При свете зажженной висячей лампы сторож разглядел гостей. Один из них был коренастый мужчина невысокого роста, полный и широкоплечий. На вид ему было лет сорок, и каштановые волосы уже начинали седеть. Его можно было бы назвать красивым, если бы не странное, немного жесткое выражение глаз, хмуро смотревших из-под густых нависших бровей.

Другой оказался помоложе и, судя по тому, как обращался с ним старший, состоял, вероятно, у того на службе.

«Купец и приказчик», — подумал про себя сторож, отправляясь за самоваром.

Когда он возвратился к приезжим, то увидел, что одна маленькая и большая корзины уже открыты.

В большой корзине ему сразу бросился в глаза образ Христа Спасителя, лежавший поверх белья и разных свертков. Образ был небольшой, но в нарядной ризе, на которой ярко сверкало несколько драгоценных камней.

— Вот и вашему монастырю привезли подарочек, — произнес старший, указывая на образ.

— Спаси вас Христос! — ответил сторож, с удовольствием разглядывая икону. — Славная работа!

— Плохого не жертвуем, — самодовольно проговорил купец. — По-нашему, по-купеческому, выходит: что дешево — то гнило! А святому месту гнилой товар негоже подносить!

— Что и говорить, — согласился сторож расставляя на столе чайный прибор. — А как вас записать прикажете?

— Егор Пафнутьевич Пустохвалов… Первой гильдии купец. А это, значит, будет мой приказчик, Никита Демьянович Власов. Хочешь, чтоб сейчас паспорта отдать?

— Что вы, Господь с вами! — запротестовал сторож. — Прописать можно и завтра. Я только ведь, чтоб в книгу записать, в случае, если кто спросит.

— Ну, делай как знаешь, — хладнокровно ответил купец. — Ранняя-то когда у вас начинается?

— В шесть, батюшка.

— Так уж сделай милость, разбуди нас.

— С удовольствием. Да только от звону вы и сами проснетесь.

И поклонившись в пояс купцу, сторож вышел из комнаты, сказав, что зайдет за самоваром утром.

Лишь только дверь за стариком затворилась, старший из приезжих живо вскочил с места и тихо произнес:

— Ну, Миша, до ранней обедни осталось всего каких-нибудь два с половиной часа. Давай-ка запремся, да разберем, что оставить и что взять с собой.

С этими словами он подошел к двери, осторожно открыл ее и, вынув ключ, торчавший снаружи, запер дверь изнутри и облеченно вздохнул. Затем вместе с тем, кого называл Мишей, он подошел к большой корзине и вынул из нее несколько вещей, лежавших сверху.

Докопавшись до какого-то большого, тщательно упакованного в клеенку предмета, занимавшего почти всю корзину, приезжие прекратили работу и снова закрыли корзину на замок.

Вынутые вещи были размещены в двух других корзинах, а образ и некоторые предметы из них расставлены в комнате.

— Ну, теперь готово! — произнес тот, которого звали Мишей. — Ты, Сергей, сегодня не особенно торопись. Мы ведь порядочно устали! Отдохнем как следует, а завтра после службы сделаем и остальное.

— Ладно! — отозвался старший.

Замкнув корзины, оба приятеля открыли дорожный погребец и на столе появились жареные цыплята, ростбиф, масло, сыр, бутылка дорогого коньяка и две бутылки красного вина.

— Ну, можно и подкрепиться! Валяй, Мишка! — сказал старший, наливая коньяк в две объемистые серебряные стопки.