Я остановился как раз напротив этого парадного входа, метрах в двенадцати. Всё пытался через разбитые снарядами “Бофорса” двери разглядеть, что там творится внутри. Но этот собор, наверное, строился очень давно и, в своё время, он служил ещё как крепость, поэтому, прямого хода в церковь не было, проход был изогнут в виде буквы Г, сразу же за первыми дверьми стояла стенка с небольшой бойницей. Именно поэтому и окна в этой кирхе были очень узкие, чтобы через них не мог пробраться человек. С одной стороны, для обороны это было хорошо, но с другой стороны, для финнов это явилось фатальным обстоятельством. Если бы человек смог выбраться через окно, то финны могли бы, пользуясь дымовой завесой, спокойно выбраться из здания и ударить во фланг нашей группе. Так же спокойно, они могли бы вылезти из кирхи и отогнать бензовоз куда-нибудь подальше. Но, кажущаяся непоколебимость этого здания, сыграла с финнами злую шутку. Кирха оказалась стопроцентно надёжной мышеловкой. Из неё выскочить, не пользуясь этим или чёрным выходом, было совершенно невозможно. А эти выходы надёжно перекрывались нашим пулемётным и автоматным огнём. Кстати, взрыв бензовоза так и не обрушил стены этого здания, в чём была так уверена сущность моего деда. Наверное, бензина в цистерне оставалось очень немного, основная его часть была перекачена внутрь кирхи. По уничтожению логова финнов, успешно сработал план Юрки Черкасова. Так что, в данном случае, права оказалась интуиция и дерзость, а не опыт и предусмотрительность.

За те несколько минут, пока я стоял и пытался разглядеть что-то внутри, жар не только не уменьшился, а, наоборот, стало совсем невыносимо стоять вблизи здания. Я, задом, стал отступать подальше и чуть не столкнулся с комвзвода-2 Климовым. Оказывается, он тоже подошёл и пытался разглядеть лица погибших красноармейцев. Меня он не окликнул раньше, думая, что я занят важными размышлениями о планах наших дальнейших действий. Поняв, что я освободился от своих размышлений, Климов, кивнув на тела погибших красноармейцев, каким-то потерянным голосом, произнёс:

— Это я виноват, что ребята здесь легли. Какого чёрта, я направил на это дело не самых опытных бойцов? Двое из этого отделения были совсем салаги, пришли с последним пополнением и, считай, в боях совсем не участвовали. Вот и растерялись, когда распахнули первую дверь и увидели стену, а вторая дверь была закрыта. В окна тоже не удалось забросить бутылки и гранаты, там, изнутри они были закрыты какими-то бумагами. Наверное, финны развесили там карты и схемы. Вот ребята и разбудили этих гадов. Чухонцы с верхних окон кинули несколько гранат и только потом открыли огонь. При этом убили ещё двоих моих бойцов и трёх ранили. Потом попытались скопом выскочить из обоих дверей одновременно, но тут хорошо сработали наши пулемётчики. Они, пулями, буквально загнали этих сволочей обратно в их конуру. Неплохо проявили себя и ребята Шапиро – они из “Бофорса” всадили в этот дверной проём целую снарядную очередь. Этим они полностью отбили у финнов всякое желание делать вылазки, правда, потом, сколько ни стреляли, не могли попасть в оконные проёмы. Вот только в конце хорошо засадили по пулемётной точке. Эх, Юрка! Нужно было, всё-таки, мне в первой группе идти, думаю, я бы не растерялся и закинул в этот штаб несколько гранат.

Я положил свою руку на плечо комвзвода и ответил на его стенания:

— Серёг, хватит себя казнить! Это война, и здесь может произойти всё, что угодно. Могут и убить, знаешь, ни за хрен собачий. Финны ещё те, волчары, им палец в рот не клади, сразу откусят. Это ещё нам повезло, что они не могли вылезти из окон. Сам же знаешь, что их там было человек восемьдесят. Ты же слышал, как пленные егеря говорили, что в кирхе, кроме офицеров штаба, располагаются – два взвода, комендантский и связи. Поэтому, ты правильно сделал, что не полез к стенам, а организовал оборону по периметру этого здания. Если бы не конструкция этой кирхи, и финны вылезли наружу, то они шапками бы закидали твой взвод. А представь, если бы, не дай Бог, и с тобой что-нибудь случилось? Тогда, вообще – сливай воду. Взвод остался без командира, а со всех сторон лезут опытные вояки. Тогда бы уж точно, от взвода ничего не осталось, и вся наша операция пошла бы наперекосяк.

А оснований думать, что тебе удалось бы закинуть в окна гранаты, нет никаких. И неизвестно ещё, если бы даже и удалось всунуть несколько гранат внутрь, нанесли бы они такой ущерб, что финны не смогли бы обороняться и контратаковать. Если все входы в кирху были перекрыты, то вы, по любому бы, нашумели и разбудили чухонцев. И результат был бы такой же, только у этих стен лежали бы не салаги, а самые опытные бойцы взвода, во главе с тобой. Так, что как ни жалко ребят, но это война, и здесь убивают. Твоё решение было абсолютно правильным, а за гибель красноармейцев мы хорошо отомстили. Считай, за каждого нашего парня мы взяли десять жизней финнов, и, заметь, это при наступательной операции, при штурме укреплённого здания. Молодец, товарищ Климов, если выживем, то я обязательно представлю тебя к награде, ну, и погибших, и особо отличившихся, естественно, тоже.

Дальше продолжать беседу нам уже не позволила обстановка. Вдруг резко возросла интенсивность перестрелки на южном конце деревни. Чаще стали стрелять и на западе, там, где располагались гаубичные батареи. Относительно тихо было только на восточной окраине. Именно с той стороны мы и вошли в деревню. Там же располагался и наш последний резерв – обозники и повара, под командованием старшины.

Усиление стрельбы подстегнуло весь мой мыслительный процесс. Выходов было два – или всё сворачивать и потихоньку, с боем отходить в сторону нашего опорного пункта, или же ввязаться в уличные бои с финскими егерями. Первый вариант, казалось бы, был более предпочтительным, но сообщить всем нашим группам об этом решении было невозможно. Получалось, что отойти к окопам к подготовленным огневым точкам смогут не все подразделения. Те, кто не успеет это сделать, останутся в деревне, на верную гибель. Этот вариант меня полностью не устраивал. В Эскадроне в каждого из нас хорошо вдолбили простой принцип – сам погибай, но товарища выручай. К тому же, финские егеря не дали бы нам спокойно отступить. Нужно было бы кем-то пожертвовать, оставляя заслоны на их пути. Поэтому, данный вариант я долго не рассматривал, а практически сразу начал думать, как организовать сопротивление в самой деревне. Продержаться нужно было совсем немного. По моим прикидкам, часа через два должны были подойти другие роты нашего батальона, а потом, и основные силы полка.

Подумав пару минут, я начал отдавать распоряжения лейтенанту Климову:

— Значит так, Серёга, сейчас отправляешь раненых к старшине, а с остальными красноармейцами, с приданным тебе пулемётом и орудием, двигаешься на южную окраину деревни. Там, видать, егеря здорово прижали роту Сомова, нужно им помочь. Как дойдёшь до них, организуй в финских частных домах пару опорных пунктов. На вопли хозяев внимания не обращай, если будут очень сильно взбухать и мешать, расстреливай их на хрен, или запри в каком-нибудь подвале. Будь с местными настороже, а то они, запросто, могут стрелять нашим ребятам в спину. Боец, который на санитарных санях доставит раненых к старшине, пускай привезёт тебе как можно больше боеприпасов. В деревне нам придётся бодаться с финнами ещё часа два, пока не подойдут остальные части нашего батальона. Да, ещё, чуть не забыл, ты предупреди своих орлов, чтобы не вздумали стрелять по бронетранспортёру с финскими опознавательными знаками – это наш трофей, и в нем буду находиться я с ребятами. И Сомову скажи, чтобы он предупредил своих красноармейцев. Я на этом броневике могу неожиданно подскочить и ударить в тыл егерям. Поэтому, будьте настороже, когда я появлюсь на бронетранспортёре, нужно быть готовым к контратаке. Сигнал к её началу – красная ракета.

Ладно, Серёг – удачи тебе! Дай Бог, чтобы нам с тобой, после этого сумасшедшего дня встретится. Но, как говорится, осилит дорогу – идущий. Будем живы, мужик!

Я крепко обнял Сергея, потом, уже ничего не говоря, повернулся, окрикнул Шерхана, и мы вместе с ним, быстрым шагом направились к нашей боевой колеснице, к нашему бронетранспортёру.

На улице стало уже совсем светло и ощущение, что мы находимся где-то в преддверии ада, прошло. А буквально недавно, меньше часа назад, когда мы на бронетранспортёре выехали из дымовой завесы, было полное ощущение, что именно так выглядит дорога в ад. При выезде из дымовой мглы, где о земном существовании напоминали только запах гари и звуки выстрелов, мы сразу же попали в освещённое красными отблесками пожаров место. Там, к звукам выстрелов и запаху гари, добавилась ещё и вонь от отбросов, из опрокинутых пулями, мусорных контейнеров. Раньше в эти помойные баки складывали отходы со всех торговых ларьков, стоящих на этой площади. А сейчас, наверное, финскими выстрелами они были повалены и раскатились – помои из них вывалились, повсюду распространяя свои миазмы.