Закончив молитву, его святейшество не стал подниматься — беседовать он, как видно, тоже намеревался на коленях. Хитрость маленького мужчины, весело отметила про себя Серсея.

— Ваше святейшество, воробьи наводят страх на столицу. Я хочу, чтобы они покинули город.

— Куда же им деваться, ваше величество?

В семь преисподних, просилось ей на язык.

— Туда, откуда они пришли.

— Они пришли отовсюду. Воробьи — самые простые и неприхотливые создания из всех птиц, а они — самые простые и скромные из людей.

Это верно, проще уже некуда.

— Видели вы, что они сотворили со статуей Бейелора Благословенного? Они, их козы и свиньи загадили всю площадь у храма.

— Нечистоты легче отмыть, чем кровь, ваше величество. Эта площадь в самом деле осквернена, но не ими, а казнью, которая здесь совершилась.

Он посмел ткнуть ей в нос Неда Старка?

— Мы все сожалеем об этом. Джоффри по молодости лет не выказал должного благоразумия. Лорда Старка следовало обезглавить в другом месте из уважения к Бейелору… но не будем забывать, что приговор ему вынесли как изменнику.

— Король Бейелор прощал тех, кто злоумышлял против него.

Король Бейелор заточил в подземелье родных сестер, повинных лишь в том, что они были красивы. Услышав эту сказку впервые, Серсея пошла в детскую к Тириону и щипала маленькое чудовище, пока он не раскричался. Надо было зажать ему нос, а в рот запихать тряпицу. Она заставила себя улыбнуться.

— Король Томмен охотно простит воробьев, когда они разлетятся восвояси.

— Большинство из них лишились родного дома. Страдания, горе и смерть царят повсюду. В мой прежний приход входило полсотни деревушек, слишком мелких, чтобы иметь своего септона. Я ходил из одной в другую, заключал браки, отпускал грехи, давал имена новорожденным. Теперь этих деревень, ваше величество, больше нет. Огороды заросли сорняками, и людские кости лежат вдоль обочин дорог.

— Войны всегда ужасны. Всему виной северяне и лорд Станнис со своими демонопоклонниками.

— Мои воробьи рассказывают про львов, чинивших им зло… и про Пса, который был личным вашим вассалом. В Солеварнях он убил престарелого септона и изнасиловал девочку двенадцати лет, невинное дитя, обещанное святой вере. Он взял ее прямо в доспехах, истерзав ее нежную плоть железной кольчугой. После этого он отдал ее своим людям, и те отрезали ей нос и соски.

Серсее докладывали то же самое.

— Нельзя же взваливать на его величество вину всякого, кто когда-либо служил дому Ланнистеров. Сандор Клиган — предатель и грубое животное. Не зря же я его прогнала со службы. Теперь он подчиняется разбойнику Берику Дондарриону, а не королю Томмену.

— Пусть так, но позвольте спросить: где были королевские рыцари, когда все это творилось? Разве Джейехерис Умиротворитель не принес клятву, обязующую Железный Трон всегда защищать веру?

Серсея знать не знала об этой клятве.

— Принес, — подтвердила она, — а верховный септон благословил его и помазал на царство. По традиции каждый вновь избранный верховный септон благословляет своего короля… но вы отказываетесь дать благословение королю Томмену.

— Ваше величество ошибается. Мы не давали отказа.

— Вы не пришли к королю, как должны были.

— Ибо время для этого еще не приспело.

Не священник, а зеленщик, право слово.

— Что я могу сделать, чтобы оно… приспело скорее? — Если он заикнется о золоте, она расправится с ним, как расправилась с предыдущим, и увенчает кристальной короной восьмилетнего праведника.

— У нас в государстве несколько королей. Чтобы предпочесть одного всем остальным, Великая Септа должна быть уверена. Триста лет назад, когда Эйегон Драконовластный сошел на берег под этим самым холмом, верховный септон заперся в Звездной септе Староместа и молился семь дней и семь ночей, вкушая лишь хлеб и воду. Выйдя, он объявил, что вера не станет противиться Эйегону и его сестрам, ибо Старица озарила перед ним верный путь. Если Старомест восстанет против них, то будет сожжен, а Хайтауэр, Цитадель и Звездная септа обратятся в руины. Набожный лорд Хайтауэр, услышав пророчество, не выступил на войну и открыл перед Эйегоном городские ворота. А его святейшество помазал Завоевателя семью елеями. Я, по его примеру, должен прибегнуть к посту и молитве.

— Это будет длиться семь дней и ночей?

— Будет длиться, сколько потребуется.

У Серсеи рука чесалась заехать по его благочестивой роже. Я тебе облегчу пост. Запру в башне и еды не велю приносить, пока боги не скажут своего слова.

— Ложные короли, о которых вы говорите, поклоняются ложным богам, — напомнила она собеседнику. — Один король Томмен защищает истинную веру.

— Однако септы жгут и грабят по всей стране, а поруганные Молчаливые Сестры шлют бессловесные рыдания небесам. Ваше величество видели кости наших невинных мучеников?

— Видела, — поневоле призналась она. — Дайте Томмену благословение, и он положит конец этим ужасам.

— Каким образом, ваше величество? Приставит рыцаря к каждому нищему брату? Даст нашим септам охрану против волков и львов?

Серсея сделала вид, будто про львов ничего не слышала.

— У нас война, и его величеству нужен каждый солдат. — Она не собиралась дробить силы Томмена, чтобы охранять воробьев и оберегать усохшие прелести септ. Да половина из них, поди, молится, чтобы их отымели. — У ваших воробьев есть дубинки и топоры — пусть обороняются сами.