— Ой, осколок!

— В самом деле, осколок, — подтверждает папа, подобрав кусок темного металла с рваными краями. Как он сюда попал?

Еще три снарядных осколка обнаружены тетей Соней в центре комнаты, на полу, у стола. Один даже пробороздил в паркете глубокий светлый желобок — с такой силой ворвался.

Значит, пока мы видели сны, в открытые окна летели смертоносные железки и лишь чудом миновали наши головы. Снова «Тамбурин» Рамо!

Но в общем-то осколки нас не слишком удивили: мелкие блокадные неприятности — не более.

В школе я рассказываю о случившемся Зойке. У нее загораются глаза.

— Отдашь мне?

— Что — отдашь?

— Его!

— Кого — его?

— Осколок! Только Бушую не говори, он тоже собирает.

Вот так Зойка! Мне — ни гу-гу, а сама коллекцию составляет. Сказала бы подруге, я бы, может, тоже стала собирать осколки. Мало ли мне их попадалось? Я слегка обижаюсь на такую скрытность. Но ненадолго — я не умею сердиться на Зойку.

— Покажи хоть свое собрание!

Зойка соглашается. Осколки она хранит в широком плоском ящике письменного стола. Их там уже много — и от фугасок, и от бомб, и от снарядов. Не знаю, кто Зойку надоумил, ко каждый экспонат снабжен аккуратной бумажной наклеечкой. Круглыми корявыми буквами выведены дата и место находки. Зойка устраивает для меня небольшую экскурсию по своему музею.

— Вот этот — мой первый… Я его у нас во дворе, еще осенью, в песочнице нашла. А вот этот, видишь, такой позеленевший, мне мамочка принесла (Зойкина мама — врач, хирург). Она его у одной женщины из ноги извлекла, во время операции. Вон тот, треугольничком, я прямо чуть не на лету схватила — еще горяченький был, представляешь? Смотри, а вон самый лучший — с изгибчиком. Тут краешек дна и бочок — и буковки немецкие, гляди, разбираешь?.. А этот, — Зойка задумывается, — я его терпеть не могу! Он мою бабу Нату хотел убить. Шрам у нее на шее остался — замечала?..

На шершавой гранитной стене нашего дома, у подъезда, налеплен плакатик: «Каждый трудящийся Ленинграда должен считать своим гражданским долгом вырастить овощи для себя и для своей семьи на личном огороде». По радио тоже без конца твердят о семенах, земельных участках и огородном инвентаре. Мама слушает такие передачи с выражением некоторого страха на лице. Зато папа загорается энтузиазмом.

— Феноменально! Осенние борщи! Своей хряпы девать будет некуда!

Огурчики замаринуем!

— Огородник лихой, — смеется мама. — Да ты хоть раз в жизни грядку вскопал?

— Но это же примитивно! — кипятится папа. — Чего тут особенного?

Окопы я ведь копал? Берешь в руки лопату и роешь себе — одно удовольствие!

Свежий воздух, зарядка, загар! Надо брать участок. Обязательно!

Мама пожимает плечами.

…Участок нам выделяют поблизости, на улице Правды, в скверике, окружившем большое здание, наглухо забитое досками. В домоуправлении папа заимствует лопату, и мы торжественно отправляемся на земледельческие работы.

Я несу в руках детскую — Димкину — лейку. Мало ли, вдруг понадобится? Хотя отчетливо сознаю, что до поливки зеленых всходов еще весьма далеко. Просто мне приятно чувствовать себя маленькой садовницей, а образ садовницы в моем понятии неотделим от лейки.

В сквере кипят полевые работы. Среди редких деревьев, покрытых первой весенней листвой, еще прозрачной, какой-то нематериальной, слабенькой, будто деревья тоже голодали эту зиму, неумело ковыряются в земле такие же огородники, как и мы. Папе не терпится приступить к делу. Мне тоже.

— Мы вонзим лопаты в грядки! — бодро восклицает папа. — Ленка, срифмуй следующую строчку! Быстрее, думай, думай!

— Будет все у нас в порядке!

— Молодец! Морковку разрешу таскать без всякого ограничения. Ну, поехали!

Чик! Папа эффектно вонзает лопату в садовую дорожку. Но — увы! Она входит в землю не более чем на пару сантиметров. Что такое? Еще — чик! То же самое. Потыкав в разных направлениях, мы убеждаемся, что под верхним тонким слоем песка находится толстый слой битого кирпича. Земля еще как следует не оттаяла, и кирпич надо выдирать, по-видимому, с помощью лома. Лом мы попросить у домоуправа не догадались. Да и тяжеленный он, тащить его сюда… Папин энтузиазм заметно остывает.

— Н-да. Сегодня ничего не выйдет, — говорит он. — Пошли, брат, домой. Завтра займемся.

Завтра у папы внеочередные концерты. Послезавтра, оказывается, тоже. И послепослезавтра. И в среду, и в четверг, и в пятницу.

…Личный участок вскапываем мама, тетя Соня и я. Кирпич выковыриваем большим кухонным ножом. Из красных осколков я потом выкладываю на нашем участке надпись «Смерть фашистским оккупантам».

Три широкие ровные грядки готовы. Но что сажать? Папины прожекты насчет огурчиков, капусты и прочих благородных овощных культур мама сразу объявила утопией. Нам огурчики не выходить — и опыта нет, и времени. Надо что-нибудь простое, неприхотливое в смысле ухода и, главное, дающее обильный, быстрый урожай. Картошку бы! Картошку, конечно. Но где взять клубни для посадки?