— Да, — кивнул он. — Она говорит, мне нужно учиться быть королем.

— Когда станешь постарше, можешь ходить на заседания сколько пожелаешь, — ответила Серсея. — Обещаю, они тебе быстро наскучат. На Роберта они навевали дремоту. — «Если он вообще удостаивал их своим присутствием». — Он предпочитал охоту и перепоручал это утомительное занятие старому лорду Аррену. Помнишь его?

— Он умер от коликов.

— Это так, бедняга. Раз уж ты так желаешь учиться, возможно, ты выучишь имена всех королей Вестероса и их Десниц? Расскажешь мне завтра утром.

— Да, матушка. — Покорно ответил он.

— Вот и славный мальчик. — Правит — она, и Серсея не собиралась расставаться с властью до совершеннолетия Томмена. — «Я ждала, он тоже может подождать. Я ждала полжизни». — Она разыгрывала из себя послушную дочь, скромную невесту, потом покладистую женушку. Она терпела пьяные выходки Роберта, ревность Джейме, глумление Ренли, хихиканье Вариса и постоянный зубовный скрежет Станниса. Она сражалась с Джоном Арреном, Недом Старком, и с чудовищным, вероломным убийцей, со своим карликом-братом, постоянно обещая себе, что настанет ее черед. — «И если Маргери Тирелл считает, что сможет обставить меня в мой звездный час, то ей нужно подумать дважды».

Тем не менее, это была не лучшая прелюдия к завтраку, и день не задался с самого начала. Она провела остаток утра с лордом Джильсом и его бухгалтерскими книгами, выслушивая его бесконечный кашель о медяках, оленях и золотых драконах. Следом за ним прибыл лорд Вотерс отчитаться о постройке трех первых дромонов и просить еще денег для их украшения. Королева была благосклонна к его просьбе. Во время ее обеда в обществе представителей купеческой гильдии, выслушивая их бесконечные жалобы о наводнивших улицы и ночующих в каждом переулке «воробьях», ее развлекали только выходки Лунатика. — «Возможно, мне нужно на этих бродяг натравить золотых плащей, чтобы вышвырнуть их из моего города», — размышляла она, когда пришел мейстер Пицелль.

На последних советах грандмейстер ее сильно раздражал. В прошлый раз он горько сетовал по поводу выбранных Аураном Вотерсом капитанов новых дромонов. Вотерс собирался передать корабли молодым людям, в то время как Пицель горячо ратовал за опыт, настаивая на том, что командование должно перейти к тем капитанам, которые выжили в огне на Черноводной.

— Они закаленные люди, подтвердившие свою лояльность трону. — Распалялся он. Серсея назвала их стариками и приняла сторону Вотерса.

— Единственное, что они действительно подтвердили своими делами — это то, что хорошо умеют плавать. — Сказала она. — Ни одна мать не должна бросать свое дитя, а капитан — корабль. — Пицель принял упрек с кислой миной на лице.

Сегодня он выглядел менее раздраженным, и даже выдавил из себя дрожащую улыбку.

— Ваше Величество, у меня приятные новости. — Объявил он. — Вайман Мандерли выполнил все, что вы приказывали и обезглавил Станнисовского Лукового рыцаря.

— Вы в этом уверены?

— Его голова и руки украшают стену Белой Гавани. Лорд Вайман поклялся, а Фреи это подтвердили. Они видели голову с луковицей во рту. Что касается рук, то пальцы на них короче, чем обычно.

— Очень хорошо. — Сказала Серсея. — Отправьте Мандерли птицу, и объявите, что теперь, когда он проявил свою преданность, его сын скоро будет ему возвращен. — Белая Гавань скоро вернется под королевскую десницу, а Русе Болтон с его бастардом окружат ров Кайлин с севера и юга. Как только они возьмут ров, они объединят силы и выкинут железных людей из Торрхенова удела и Темнолесья. Это поможет им завоевать поддержку оставшихся знаменосцев Неда Старка, когда придет время выступать против лорда Станниса.

Между тем на юге Мейс Тирелл окружил Штормовой Предел осадным лагерем и построил две дюжины баллист для метания камней за мощные укрепления замка, но никакого эффекта добиться не сумел. — «Лорд Тирелл — настоящий вояка», — улыбалась про себя королева. — «Его гербом должен стать толстяк, сидящий на заднице».

Вечером упрямый браавосский посол напросился на аудиенцию. Серсея уже сумела ранее передвинуть встречу на две недели, и с радостью перенесла бы ее на год, но лорд Джильс заявил, что он не может больше бороться с посланником… что заставило королеву начать сомневаться, может ли Джильс вообще с чем-либо справиться, или умеет только кашлять.

Браавосец назвался Нохо Димиттисом. — «Назойливое имя назойливого человека». — И его голос тоже был назойливым. Выслушивая его речь, Серсея поерзала в кресле, размышляя сколько времени она сможет вытерпеть. За ее спиной возвышался Железный трон, тень его остриев и лезвий создавала на полу причудливый узор. Только сам король или его Десница имели право садиться на трон. Поэтому Серсея разместилась в позолоченном кресле с алыми подушками у его подножия.

Когда браавосец остановился, чтобы передохнуть, она ухватилась за эту возможность:

— Этот вопрос скорее нужно адресовать нашему лорду-казначею.

Похоже, подобный ответ не удовлетворил благородного Нохо.

— Я разговаривал с лордом Джильсом уже шесть раз. Он кашляет на меня, Ваше Величество, извиняется, но золота это не прибавляет.

— Что ж, поговорите с ним в седьмой раз. — Мило посоветовала Серсея. — Семь — священное число наших богов.

— Мне кажется, Ваше Величество изволит шутить.

— Когда я шучу, я улыбаюсь. Вы заметили улыбку? Или слышали мой смех? Уверяю вас, когда я шучу, люди начинают смеяться.