— Нет. Это именно так! Я это и имел в виду, — признался он, затем стремительно продолжил: — Я не хотел, чтобы все произошло именно так. Так быстро. При всех.

— А как ты хотел?

— Я вообще этого не хотел! — Когда она сжала губы, он почувствовал, как у него внутри все переворачивается, и застонал: — Я не могу сказать то, что чувствую!

— Почему? Слова достаточно просты. Произноси лишь одно за другим. Как ты переставляешь ноги, когда ходишь. — Салли улыбнулась.

— Забавно, — ответил он и расслабился. — Мне не надо было целовать тебя. При людях. Вот так.

— Как? — с милой детской непосредственностью спросила она.

«Всеми этими руками, губами, зубами и языком», — хотел сказать он. А вместо этого произнес:

— Как будто мы любовники!

Она словно успокоилась, сделала шаг назад и прислонилась к стене.

— Ты прав. Тому, что произошло внизу, есть только одна причина.

— И что же это за причина — Брук или Нетти? — спросил он, опираясь ладонями о стену по обе стороны ее головы.

— Ни та, ни другая.

Он вдыхал свежий, сладкий, женственный аромат ее кожи и волос.

— Так что же?

— Должно быть, это омела.

Нет. Салли ошибается! И Джеймс очень медленно и доходчиво все ей объяснил.

Брук присела на молитвенную скамейку и бросила к ногам пластиковый мусорный мешок. Откинув голову назад, закрыла глаза. Еще бы подушку, одеяло, и она чувствовала бы себя как в раю.

— Это для меня? — спросила Нетти.

Брук подняла глаза. Одной рукой старушка обхватила стеклянный кувшин из-под яблочного вина. В другой держала два пустых подноса.

Нетти в своем репертуаре! Старается сделать все одновременно. Брук улыбнулась.

— Я не знаю, как вы донесете это до кухни, если только не собираетесь тащить мешок в зубах!

Нетти нахмурилась.

— Дельное замечание. Особенно если учесть, что это не мои зубы!

Восьмидесятилетняя проказница. Нетти просто классик! Впрочем, иначе Брук ее и не воспринимала.

— Я старая женщина. Я заслужила право говорить то, что хочу, — хохотнула Нетти и присела рядом с Брук.

— Полагаю, что так.

— Тут нечего полагать. Восемьдесят лет дают много свобод, и я намерена воспользоваться ими сполна. Подожди, пока сама придешь к этому. Ты увидишь.

Брук потерла затылок.

— Думаете, я доживу до восьмидесяти лет?

— Если рядом с тобой будет мужчина, который не позволит тебе работать до изнеможения, ты, вероятно, доживешь и до ста.

— Понятно. Мужчина решит все мои проблемы?

— Мужчины, дорогая, делятся на два типа. Они представляют собой или сами проблемы, или их решение.

Брук тут же задалась вопросом, к какому типу принадлежит Дункан. И вовремя спохватилась. Для нее он не относится ни к тому, ни к другому. Он всего лишь сосед, ну, в крайнем случае приятель…

— Что ж, тогда мне и одной неплохо. Проблемы мне не нужны. И я сама прекрасно найду их решения.

— А ты нашла ответ на вопрос, почему так ревностно занимаешься рождественскими праздниками? Не то чтобы я возражаю, — продолжила Нетти, не дав Брук перебить ее. — Мне просто любопытно: можешь ли ты это объяснить?

— Тут нечего объяснять, — ответила Брук. Нетти добродушно улыбнулась.

— Всегда есть что объяснить. Мне восемьдесят лет. Я это знаю. Сегодня я выяснила, что омела висит как раз на том месте, где она может творить чудеса.

— Это был лишь поцелуй. Не чудо, — сказала Брук, подумав, однако, то же самое.

— Дорогая, тебе действительно кое-что предстоит выяснить, если ты не понимаешь, что поцелуй и есть чудо!

И, оставив Брук размышлять над этой глубокой мыслью, Нетти медленно поднялась и направилась в свои комнаты, расположенные на первом этаже.

Брук наблюдала, как удалялась ее квартирная хозяйка, думая о том, что мудрость лет — драгоценный дар: дающий щедр, а принимающий счастлив. Она задумалась, кому передаст свою мудрость, если доживет до возраста Нетти…

Входная дверь внезапно открылась, и Дункан вошел в прихожую, в которой теперь не было ничего, кроме Брук, мусорного мешка и Рождества. Она хотела бы, чтобы именно так он ее и нашел! Вчера шлепанцы из оленьего меха, сегодня мусорный мешок! Хорошо еще, что она не пытается кокетничать с ним.