— Вы это с ним обсуждали? Так ты что, пришла к нему и позвонила в дверь?

— Уж, лучше бы я так и сделала.

Мими со стоном опустилась на диван.

— Воображаю, что он тебе наплел! Такие люди не имеют ни чести, ни совести.

— А ты считаешь, что во всем и всегда права?

— Ох, у меня опять начинается мигрень. Погода переменилась и вообще… — Она подняла на Ярдли страдающий взгляд. — Знаешь, я чувствую себя такой потерянной, такой одинокой без твоего дедушки. Он долгие годы работал не покладая рук, лишь бы знать, что, когда уйдет, мы будем обеспечены. И создал солидное дело с безупречной репутацией. А теперь этот выскочка хочет все разрушить.

Внучка склонилась к Мими и положила руку на ее хрупкое плечико.

— Саймон Блай ничего не разрушит, обещаю тебе. Но вторгаться в чужой дом — это, согласись, немного похуже, чем просто прогуляться в чужом парке. Я просто безумная, раз попыталась сделать такое. Позволь мне остаться при своем мнении и поступать так, как я нахожу нужным.

— Ты случайно не сговорилась с этим чудовищем? Ох, я должна была предвидеть! Нормального человека и близко нельзя к нему подпускать. И ведь вас могли увидеть вместе!

Ярдли тяжело вздохнула. Ей еще предстоит найти какой-то щадящий способ сообщить Мими, что в субботу она идет с ним на бал. Но не теперь! Она слишком устала, чтобы объяснить это даже самой себе.

— Я взрослая женщина, Мими, и мне уже приходилось иметь дело с мужчинами, которые думают, что они неотразимы и хитроумны. И потом, согласись, что я, в конце концов, не в тюрьме.

Мими возмутилась и подняла голос почти до крика:

— Ты думаешь, он связался с законниками и по-своему объяснил им, как заполучил форму?!

Ярдли стало просто тошно. Не поспешила ли она сознаться в том, чего на самом деле не совершала? Возможно, он блефовал, а она оказалась слишком тупой, чтобы разоблачить его? А иначе с чего бы ему захохотать перед тем как уехать. Ржал, небось, всю дорогу до дома. Смеется ли он и теперь?.. От этих мыслей у нее разболелась голова.

— Уже поздно, Мими, тебе пора спать.

Ярдли помогла бабушке встать. После смерти Джеррида она испытывала удвоенную потребность защищать женщину, которая всегда баловала ее и вызывала в ней особые чувства. Нет, надо что-то предпринять, чтобы Мими не страдала. Поддерживая маленькую женщину и ведя ее к лестнице, она оглянулась и бросила взгляд на кофейный столик.

— Водка и сигареты плохое средство от головной боли.

— Ну, дорогая, я слишком стара, чтобы менять привычки. — У подножия лестницы Мими обернулась к внучке. В уголках ее глаз стояли слезы. — Да благословит тебя Господь. Я так рада, что ты вернулась из Бостона. Не знаю, что бы я делала, если бы мне пришлось жить одной в этом большом старом доме. И с этой фабрикой я бы не справилась. Люди задают так много вопросов, на которые я и ответить не могу. Мы с Джерридом всегда гордились тобой. Ты же все понимаешь, не так ли? Так скажи: почему мы не можем видеть на магазинных полках нашу воскресшую сельскую девушку? Почему владельцы оригинала должны с кем-то судиться?

Ярдли кивнула.

— Я все понимаю. Но форма такая изношенная, вряд ли ему удастся сделать в ней; качественные отливки. Это будет явная халтура.

Взгляд Мими посуровел.

— В руках умелого мастера статуэтка может быть восстановлена вплоть до последней детали. Твой дед был прекрасный специалист и хорошо учил этого мальчишку Блая. Как-то он сказал мне, что малый даже способнее в лепке, чем он сам.

Ярдли прикусила губу. Она вдруг подумала, а что как дедушка и вправду сам отдал Саймону форму? Возникшее вдруг сочувствие к этому «способному малому» немало ее встревожило. Что с ней происходит? Неужели она готова взять сторону Блая?

Во сне Саймон видел откинутые назад пряди светло-золотых волос, улыбался, глядя прямо в синие бархатные глаза, и уж было прикоснулся губами к этому рту, к этим полураскрытым лепесткам и готов был познать их вкус, как вдруг его резко разбудил звонок.

— Черт! — раздраженно буркнул он, открыв глаза и ощутив запах духов грабительницы, исходящий от подушки. Лицо, которое он только что видел, бесследно исчезло, и Саймон с тошнотворным отчаянием понял, что чуть было не сотворил любовь с Ярдли Киттридж. Проклятье! Не слишком ли долго он оставался без женщины? И саданул кулаком по подушке.

Звонок продолжал настойчиво заливаться. Он сел, потер переносицу и включил лампу. Четыре часа пятнадцать минут. Снаружи темно. В окно можно было видеть мерцающие звезды на чистом небе. Он нажал кнопку переговорного устройства.

— Говорите.

— Саймон?

— Кто там еще?

— Это шериф, нужно поговорить.

Саймон окончательно проснулся.

— Какие проблемы, Джефф?

— Позволь мне войти. Я не отниму много времени.

— Сейчас спущусь.

Глубоко вздохнув, он отключил сигнализацию и, нажав соседнюю кнопку, отпер калитку, чтобы Джефф Уилсон мог войти. Он не сразу узнал голос своего старого, еще со школьной скамьи, приятеля, наверное, потому, что голос этот звучал весьма официально.