Сто тридцать человек дружными аплодисментами встретили эти слова. Собрание коммунистов лагеря закончилось в первом часу. Люди разошлись в твердой уверенности, что сумеют защитить звездолет от любого покушения на его безопасность.

Козловский не уехал в город, а остался ночевать в лагере. После собрания он долго стоял с Куприяновым и Лебедевым возле их палатки, откуда хорошо был виден космический корабль. Всем троим не хотелось спать.

Ночь уже давно вступила в свои права. Широко раскинулся над лагерем звездный купол, и низко над горизонтом висел широкий серп месяца. В его тусклом свете матово блестела поверхность шара. Ночной ветер дышал приятной прохладой после жаркого дня.

— Долго ли продержится такая хорошая погода? — задумчиво сказал Куприянов. — А что, если начнутся дожди?

— Это маловероятно, — ответил Козловский. — В это время года у нас дожди редкость. Метеорологическая станция предсказывает, что хорошая погода продержится весь август.

— Можно подумать, что экипаж корабля намеренно выбрал именно это место для посадки, — сказал Лебедев.

— Может быть, они хорошо изучили нашу Землю? — сказал Козловский. — Может быть, давно знают о ней и наблюдают ее в свои телескопы?

— Ну что глупости говорить! — раздался голос Штерна, и сам астроном показался из палатки. — Как можно разглядеть такую маленькую планету на таком исполинском расстоянии? Это совершенно невозможно. Удачный выбор места просто случайность.

— Невольно начнешь фантазировать, — засмеялся Козловский.

— То-то что фантазировать! — усмехнулся Штерн. — Между прочим, пора спать, — прибавил он.

— В последнее время я совсем потерял сон, — со вздохом сказал Куприянов. — Скорей бы…

— Ждать поезда самое скучное занятие, — сказал Козловский, — а наше положение ничуть не лучше. Раньше, когда мы еще не знали день выхода, было как-то легче. Всё думали: а вдруг завтра! Теперь же остается только считать дни…

— Почему они не выходят пока в каких-нибудь герметических костюмах?

— На это могу ответить словами Широкова, с которым я говорил недавно на эту тему. Он думает так: или у них нет таких костюмов, или они не выходят, боясь пропустить в свой корабль воздух Земли.

— Логичное соображение, — заметил Штерн.

— Хочется не хочется, а ждать надо, — сказал Куприянов. — Мы тут ничего не можем сделать.

Торопливым шагом к ним подошел Широков.

— Михаил Михайлович, — взволнованно сказал он, — остановите их. Запретите им это делать.

— Кого остановить? Что запретить?

— Аверина, Смирнова и Манаенко. Они собираются пойти к кораблю и отколоть кусочек металла, из которого он сделан, чтобы подвергнуть его анализу. Я случайно слышал их разговор.

— Что за безобразие! — рассердился Куприянов. — Словно маленькие дети. Я им скажу завтра же утром.

— Как утром? Они собираются идти сейчас.

— Сейчас? Ночью?..

— Я слышал, как Манаенко говорил, что вы ни за что не позволите, но что это необходимо сделать, и лучше всего ночью. Их интересует, что это за металл.

— Возмутительно! — сказал Куприянов.

— Результат ненасытного любопытства ученых, — сказал Козловский. — Но я их понимаю. Куда вы? — спросил он, видя, что Куприянов повернул к лагерю.

— К ним конечно!

— Не мешайте им, Михаил Михайлович. Из этого все равно ничего не выйдет. Вы забыли об охране.

— Ваша правда. Ну что ж! Это послужит им уроком. Пойдем в караульное помещение.

Дежурный офицер встал при входе начальника экспедиции и его спутников.

— Товарищ лейтенант, — обратился к нему Куприянов, — вы уверены, что никто не сможет пройти к кораблю через цепь?

— Безусловно, товарищ Куприянов.

— А что сделает часовой, если увидит, что кто-то хочет приблизиться к шару?

— Остановит и даст световой сигнал, — ответил лейтенант.

Он никак не мог догадаться, что послужило поводом к этому «экзамену», но считал себя обязанным отвечать на вопросы профессора.

— А часовой не пустит в ход оружие? — продолжал Куприянов.

— Нет, зачем же! Конечно, если его не послушаются…

— Не волнуйтесь, Михаил Михайлович! — сказал Козловский, увидя на лице Куприянова явное беспокойство. — Они же не маленькие.

— Нет, нет! Лучше не допускать, Петр Аркадьевич, — обратился Куприянов к своему ассистенту, — сбегайте, голубчик, к ним в палатку и скажите, что я запрещаю. Слышите? Запрещаю! Категорически!

Через пять минут Широков вернулся. За это время Козловский рассказал лейтенанту, что они решили с целью проверки бдительности караула послать к кораблю трех человек. Офицер молча усмехнулся.

— Аверина и Смирнова в палатке нет, — сказал Широков. — Манаенко не знает, где они находятся. Когда я передал ему ваш приказ, он ответил, что и не собирался ходить к кораблю. А те двое уже ушли.