Каллистяне(ил. Л.Рубинштейна 1960г.)

Мартынов Г.С. Каллистяне. Научно-фантастический роман. Изд.1960г. Компьютерное воспроизведение. «Каллистяне» - продолжение романа «Каллисто», изданного Детгизом в 1957 году. Вы помните, как стартовал с Земли отправившийся в обратный одиннадцатилетний рейс могучий каллистянский корабль, унося двух людей Земли, отважившихся покинуть ее? Наконец настал день, когда советские ученые ступили на оранжевую планету Каллисто. Они увидели расцвет коммунистического общества, были поражены размахом научных открытий, культурой труда и быта. Чувство достоинства, прямота и чуткость каллистян помогли молодым ученым быстро освоиться на Каллисто. Но людей Земли подстерегал удар: пребывание на Каллисто стало грозить им гибелью, и они вынуждены  были отправиться в обратный путь. Был ли бесплоден их одиннадцатилетний полет? И почему горечь неудачи сменилась у молодых ученых чувством счастья и гордости за свою советскую Родину, - об этом мы предоставляем судить читателям. Содержание: Георгий Мартынов. Каллистяне (роман) Часть первая. Земля-Каллисто Часть вторая. Каллистяне Эпилог. Встреча в пространстве Рис. Л. Рубинштейна Примечание: Данная электронная сборка не является копией какого-либо полиграфического издания. Это компьютерная компиляция текста и элементов оформления оригинала книги.

За долгие тысячелетия разум человека привык к факту существования Солнца. Представить себе мир, не имеющий Солнца, очень долгое время казалось невозможным. Ночь не давала такого представления, так как человек знал, что Солнце все-таки существует, хотя временно и невидимо.

Потом человек узнал, что есть в мире места, где Солнце не светит, но он представлял их себе чисто отвлеченно. На Земле таких мест не было, а удалиться от нее человек не умел. Мир без Солнца был миром теоретическим, доступным только разуму, а не чувствам человека Земли.

И вот Солнце исчезло! Оно стало во всем подобно другим звездам, окружившим звездолет Каллисто со всех сторон. Его даже трудно было найти на небе, усеянном бесчисленным количеством таких же блестящих точек, как и оно.

Так слабо светило лучезарное Солнце Земли, что на него можно было смотреть через оптические приборы корабля совершенно так же, как и на любую другую звезду.

Это было так странно, так противоречило вековому опыту человека, что Георгий Николаевич Синяев, привыкший как астроном к мысли, что Солнце обыкновенная звезда, с трудом мог убедить себя в том, что слабая звездочка, которую он видит в окуляре, действительно то самое Солнце, возле которого, где-то совсем близко, находится его родная планета, неразличимая на таком расстоянии.

Вид неба поразительно изменился. Ни одного из знакомых с детства созвездий не было видно. Все звезды изменили свое положение, «перепутались», и он с изумлением убеждался, что не может найти ни одной из них. Вернее, не мог найти в первое время. Теперь, когда прошло семь месяцев полета, с помощью Вьеньяня Синяев научился находить так хорошо ему знакомые прежде звезды в их новом расположении относительно друг друга.

Но, как это ни странно, Солнце «терялось» для него чаще других звезд. Труднее всего найти на небе было именно его.

Это непонятное обстоятельство долгое время оставалось загадкой для Синяева, но, когда в одной из бесед Вьеньянь рассказал ему, что после отлета с Каллисто испытывал то же самое затруднение относительно Рельоса, молодой астроном понял причину. При отыскании любой звезды он мог немного ориентироваться по расположению Млечного Пути, который с борта корабля имел точно такой же вид, как и с Земли, а видеть Солнце относительно этого Млечного Пути ему никогда прежде не приходилось. Оно всегда казалось обособленным от других звезд, не имеющим с ними никакой связи. Смотреть на Солнце как на звезду надо было привыкнуть.

Но если находить Солнце и звезды было трудно, то изучать их с помощью многочисленных и совершенных приборов астрономической обсерватории звездолета было наслаждением. Абсолютная пустота за бортом создавала идеальные условия, о которых астрономы Земли могли только мечтать.

Синяев работал с увлечением, до минимума сократив часы отдыха.

Он делал это не только из научной любознательности. Работа помогала бороться с мыслями о Земле, об оставленных на ней близких людях. Он понимал, как мало шансов застать по возвращении отца и мать живыми, и хотя ни минуты не раскаивался в своем решении лететь на Каллисто, думать о родных было тяжело и трудно.

То же самое происходило и с Широковым. Он был одинок, у него не осталось на Земле любимой семьи, но разлуку с родной планетой он переживал, пожалуй, еще тяжелее. Единственное, чем он мог заняться, были переводы на каллистянский язык взятых с собой книг, а здесь все – каждая строчка, каждое слово – напоминало покинутую Землю, все говорило только о ней.

Петр Аркадьевич, подобно своему другу, работал «с утра до ночи».

Каллистяне с неизменным радушием и заботливостью относились к своим гостям, всеми силами стараясь помочь им справиться с тоской, понимая, как тяжел именно первый год разлуки с родиной. Они сами пережили точно такое же состояние, когда корабль удалялся от Каллисто, двадцать два земных года тому назад.

Звездолет находился в пути уже восьмой месяц по земному счету. Почти два триллиона километров отделяло его от Солнца и Земли. Медленно и постепенно увеличивая скорость, он летел сейчас с непостижимой для ума быстротой, каждую секунду оставляя позади свыше ста девяноста тысяч километров.

Беззвучно и непрерывно работали могучие двигатели корабля, прибавляя к его скорости девятьсот шестьдесят четыре километра каждые сутки. (То есть каждые двадцать четыре часа. Суток, в обычном понимании этого слова, на корабле, конечно, не было.) Ускорение, а следовательно, и сила тяжести, равнялось десяти метрам в секунду, и экипаж чувствовал себя так же, как на Земле или Каллисто. Еще четыре месяца двигатели будут работать, а затем звездолет как небесное тело будет двигаться по инерции. Только на расстоянии трех триллионов четырехсот тридцати двух миллиардов километров от Рельоса двигатели снова заработают, чтобы так же постепенно замедлить скорость.