Шрифт:
Половину следующего дня напарники, натянув противогазы, хлюпая в них потом от жары, таскали мясо в степь и там зарывали.
Вот так бесславно закончилась эта история.
А Петровича еще долго на дружеских посиделках спрашивали, как ему понравилась конина, после чего он сразу мрачнел и начинал шепотом ругаться, что весьма веселило шутников.
Особенности заботы о личном составе в зимний период
Нигде больше кроме наших любимых Вооруженных Сил о человеке не заботятся так трогательно и тщательно. Редкий день обходится без какого-либо инструктажа или занятия. Все от министра обороны до последнего занюханного ротного старшины только и делают, что пекутся о безопасности и здоровье младших по званию.
Чего стоит, например, ежедневная забота командира части о подчиненных зимой. С утра, пока еще солнышко толком не прогрело застывший за ночь воздух, отдает командир приказ построить всю часть на плацу, это чтоб еще и ветерком обдувало, а морозец и так с ночи градусов десять-пятнадцать. «И чтоб все, сто процентов, и чтоб ни одна б… никуда не делась!» — раздается бас командира. Видите, какой заботливый, интеллигентный опять же — знает, сколько это «сто процентов», а на счет б…, это не от грубости, это широта командирской души так проявляется.
Так вот примерно с полчаса происходит построение на плацу, обычно столько времени уходит на то, чтобы согласно приказа найти и поставить в строй последнюю из тех самых б… Как правило, это кто-нибудь из тыловиков. И вот, наконец, этого заслуженного работника тыла выволакивают из теплого кабинета на мороз, а он сучит ножками и цепляется ручками за дверные косяки, ошарашено моргая свинячьими глазками в полном удивлении от сложившейся ситуации. Теперь можно смело доложить командиру о том, что приказание выполнено. Начальник штаба, потея от напряжения, выдвигается к командирскому кабинету.
Доклад НШ командира несколько озадачивает, за это время он уже успел забыть, что с утра приказывал кого-то построить. Но, не подавая вида, что удивлен, командир натягивает на лысеющую голову шапку, окидывает начальника штаба уничтожающим взглядом и цедит сквозь зубы: «Долго телитесь, так ведь людей поморозить можно!» НШ виновато моргает и подобострастно пытается открыть перед командиром дверь. Командир, не замечая этого, уже сам схватился за дверную ручку, возникает секундная заминка, когда оба тянут дверь в разные стороны. И тут звонит телефон. Командир чертыхается и поднимает трубку. «Ответьте Проливу,» — развратно мурлыкает в трубке телефонистка. «Пролив» — позывной Москвы, видно в Главном Штабе решили получить от командира какой-то доклад. «Исчезни с глаз моих, чудовище! — рыкает командир на начальника штаба. — Ой, товарищ генерал, это я не вам!»
Начальник штаба возвращается на плац, часть упорно стоит там, где он ее оставил. Лица заметно побелели, губы шевелятся плохо, но из строя никто ни на шаг, как и положено по Уставу «с достоинством и честью преодолевают». НШ несколько раз с важным видом прошелся перед строем, для порядка сделал кому-то какие-то мелкие замечания, все время косясь на двери штаба: «Где же этот лысый хрен?!!», командира все не было. Минут через десять не выдержав вопрошающих взглядов строя, НШ решил спасать положение. В подобной ситуации есть несколько путей для этого. Нормальный человек дал бы команду «Разойдись», и сам пошел бы заниматься своими делами. Но нормальный человек начальником штаба быть не может, по крайней мере, в наших славных Вооруженных Силах. Поэтому решение было найдено другое.
— Ну что, замерзли?!! — громко обратился НШ к строю.
В ответ жалкое поскуливание откуда-то из задних рядов.
— Плохо, совсем разучились отвечать командиру, — в притворном горе НШ развел руками. — Придется тренироваться, заодно и погреетесь. Тренируем воинское приветствие! Здравствуйте, товарищи!
— Здра…, жла…, тва…, пол… — вяло бубнит строй.
— … ковник! — неожиданно громко заканчивает левый фланг, в то время когда остальные уже молчат.
— Это что? — вновь ужасается НШ, — Пьяные папуасы с верховьев Нила лучше здороваются! А ну, еще! Здравствуйте, товарищи!
Где НШ сумел в верховьях Нила отыскать папуасов и как заставил их с ним здороваться остается тайной, хотя этот мог еще и не такое отмочить, так что строй ему верит.
— Здра…, жла…, тва…, пол… — на этот раз гораздо громче, и даже левый фланг не тормозит.
— Плохо! Здравствуйте, товарищи!
— Здра…, жла…, тва…, пол…
— Здравствуйте, товарищи!
— Здра…, жла…, тва…, пол…
— Плохо! Здравствуйте, товарищи!
— Здра…, жла…, тва…, пол…
Приветствие набирает обороты, вот уже из замороженных глоток несется надрывный рев боевых слонов. Эти, с верховьев Нила, уже явно не пляшут. Крик отражается от казарм, бьется в тесном ущелье плаца и эхом влетает в командирский кабинет, заставляя командира вздрогнуть и прикусить сигарету, закуренную после телефонной выволочки. «Черт, еще эти придурки там стоят. Надо идти» — устало думает командир, направляясь к двери. Когда он появился на плацу, первые ставшие в строй находились там уже полтора часа. Бодрости это не прибавляло.