Демон исчез, но цепь заклятия даже не натянулась. Он был со мной, был в моем разуме, в моем теле… Я понял, что отныне мой удел — быть между Светом и Тьмой. До смерти.

Я заметил, что сижу, привалившись спиной к оплавленному столбу, и поднялся на ноги. Слабость ушла — демон вынужденно делился со мной своей мощью. Мой костюм посерел и покрылся пятнами сажи. Как моя душа.

Бездумно я побрел к крепости, но нашел только оплавленные развалины. Невдалеке чернел закопченный вход в подземелье. На горизонте бушевали пожары.

Шли годы, и я привык к одинокой полутьме подземных лабиринтов — люди давно покинули безжизненные руины. Сбылось пророчество Черного — у меня больше не было друзей, лишь безропотные подчиненные да утративший былую жизнерадостность, вечно хмурый Петрович. Иногда я вспоминал Эвелину, которую отослал в далекий, не затронутый Битвой город с уже забытым названием. Я не мог видеть ее тоскливые глаза безвинно избитой хозяином собаки. Тяжела была моя участь, ибо я не испытывал тепла к миру, спасенному мной. И спасенному ли?

Со временем я нашел себе занятие — отточенные веками использования навыки Черного стали мне доступны и понуждали к их систематизации. Кое-что могло пригодиться, многое требовалось похоронить навечно.

Иногда в подземелье являлись ищущие знаний. Петрович делился, если считал необходимым. Его критерии меня не интересовали, а сам он по-прежнему числил себя моим учеником. Я не возражал.

Однажды я поднялся на поверхность. Догорал закат. Я молча смотрел на развалины, некогда бывшие цветущим городом, и вновь холодный снег ложился на мое сердце. Опустошенность и одиночество. Медленно повернувшись, я начал было спуск назад, в привычный полумрак, но в последний миг захотелось еще раз посмотреть на мир, в котором я пережил Любовь и Смерть. Я вернулся — слишком редко посещали меня желания, чтобы им противиться.

Все те же руины в лучах кровавого заката. Из расщелины в одиноко стоявшей неподалеку каменной стене послышался шорох, на поверхность выбрались две худосочные чумазые девчушки. Увидев меня, одна из них быстро толкнула локтем подружку, обе испуганно согнулись в поклоне.

И донесся шепот: «Смотри! Это Ворон!»

Черный ошибся. Я понял это, когда увидел себя молодого. Странно говорить о себе в третьем лице, но его привела Айлин, так и не узнавшая о своей роли в моей — или его? — судьбе.

Парень дергался как неврастеник, за ходом его мыслей было трудно уследить — так резко он перескакивал с одного на другое. Только по собственным записям я мог восстановить в памяти, что же творилось в его душе. Себялюбивый трус. Гордон самозабвенно с ним возился, считая, что из парня выйдет толк. Смешно — я знал исход, но не мог ни рассказать, ни изменить что-либо. Он был похож на меня, как мог бы походить сын…

Скорее всего именно этот факт много позже натолкнул меня на мысль, приведшую к осознанию ошибки Черного: цепь можно сохранить и после моей смерти. Если найдется тот, кто сможет ее удержать.

Это даже не было желанием — просто смесь долга и привычки держать демона в узде.

Найти преемника. Не здесь. Этот мир слишком хорошо знает, кто такой Ворон. Даже Петрович, при всей его преданности, не годится на эту роль. Нужны молодые, не перегоревшие, не озлобившиеся, но способные действовать жестко. Даже если понадобится, жестоко. Небезгрешные, но ненавидящие Тьму. Некто посередине, между Светом и Тьмой…

Нужны СЕРЫЕ АНГЕЛЫ.

Придется возвращаться, еще раз задействовать толстого немчика, невесть какими ветрами занесенного в этот мир, — фон Штольца. Пусть отправляет еще одного клиента. Или того же, но повторно — вот же путаница с этими временами! Нет, двух — черта с два Петрович меня отпустит в одиночестве, да и я к нему привык.

Я напрягся и выловил немчика в вагоне метро — жизнь на поверхности не застыла, технический прогресс пришел на смену почти повсеместно уничтоженной магии. Небольшой толчок, и он заспешил назад в лабораторию — готовить аппаратуру к запуску. Пусть торопится. Мир еще не готов к его разработкам. После запуска аппаратура взорвется. Вместе со Штольцем и персоналом. Записи, конечно же, сгорят. Так надо.

Я оглядел подземелье, служившее мне домом почти двадцать лет. Стеллажи, заваленные книгами и рукописями по Искусству, так просто не бросишь. И не уничтожишь — заклятья не позволят.

Я пожал плечами и наглухо запечатал все входы. Рядом появился Петрович. За прошедшие годы он научился чувствовать, когда необходимо его присутствие.

— Уходим? — лаконично спросил си.

— Да, — ответил я. — Надолго?

— Может быть, навсегда.

— Это хорошо.

Вот такой диалог. Мы отбыли в тот же вечер.

Полгода прошло с того момента, как я снова вернулся в знакомый с детства мир, так и не ставший чище. Черный проиграл, но мрак не рассеялся. Брызги Зла, сменившие запечатанные мной врата, орошают планету отравленным дождем.