— А у вас их несколько? — уточнил Кантор. — Тогда тем более.

— Мафей все-таки пошел трепать языком, — безошибочно догадался его величество и с огорчением потянулся к бутылке. — И много народу уже знает?

— Только я. Не сердитесь на мальчишку, он просто не выдержал. Тяжело ребенку носить в себе такие тайны. И наставника рядом нет, поплакаться некому. Не Жаку же рассказывать, он вообще с ума сойдет. Да и Элмар тоже… сами можете представить, что с ним сделается. А я вроде как человек посторонний. Так что я именно об этом. Допускаю, что вас трудно испугать и повергнуть в панику таким пророчеством, но ни за что не поверю, что вы не учитываете всех возможных вариантов и не принимаете никаких мер на случай… неблагоприятного исхода вашей схватки с судьбой. Вот я и спрашиваю — вы женитесь по любви или для блага короны?

— И ты рассчитываешь, что я тебе стану отвечать на такие вопросы? — с заметным холодком в голосе отозвался король, и Кантор так и не смог определить, чего же его величество так застеснялся — своих чувств или же их отсутствия.

То, что Жак никогда не страдал особой скромностью, Эльвира прекрасно знала. Но сегодня королевский шут превзошел самого себя. Он ломился в дверь так решительно и требовательно, что придворная дама невольно поторопилась открыть, а бедный Карлсон едва успел укрыться в ванной. Жак ворвался в комнату, без приглашения плюхнулся на стул и не здороваясь взволнованно заявил:

— Давай скорее что-то делать с этими двумя бестолочами, а то чую я, что без нас они так и не поженятся!

Эльвира обреченно вздохнула, поскольку решимости королевского шута не разделяла и на подвиги не рвалась. Особенно на такие сомнительные, как сватание лучшей подруги его величеству. По ее разумению, пусть бы и не женился, если не хочет, лишь бы ее, Эльвиру, оставили в покое.

— Жак, а это обязательно? — жалобно спросила она.

— Конечно! — горячо заверил ее Жак. — Если не дать им пинка, они так и будут ходить и мяться до самого лета.

— Нет, я имею в виду — это обязательно, чтобы они непременно поженились?

Жак огорченно поник и уже не так решительно спросил:

— А ты что, против? Так и держишь на него обиду до сих пор? Или боишься за свою подругу? А может, просто точно знаешь, что она категорически не согласна? Так скажи, я ему передам, чтобы зря время не терял.

— Нет, — вздохнула Эльвира. — Я не знаю, что она по этому поводу думает. Последний раз мы с ней говорили на эту тему почти луну назад, и тогда она просто не верила, что его величество имеет на ее счет серьезные намерения. А с тех пор вообще молчит. Наверное, поняла, что я была права, и ей неловко это признавать. А спрашивать я как-то не решаюсь, еще обидится. Она в последнее время какая-то нервная стала…

— Я думаю! Если бы тебе какой-нибудь кавалер вот таким образом голову морочил, ты бы какой стала? Гулять водит, беседы светские беседует, в комплиментах рассыпается, а дальше — ни тпру, ни ну! Боится он, видите ли, что ему откажут! Стесняться его величество изволит, чтоб он был здоров! А она тоже хороша, воительница наша бесстрашная! Хоть бы дала понять, как она его детские ухаживания воспринимает! Улыбнулась бы пару раз, что ли, если да, или на свидания не приходила, если нет. А то ходит, слушает и тоже — ни тпру, ни ну! Его величество извелся весь, вся столица над ним потешается, а она молчит и почтительно кивает, примерная гражданка, чтоб она тоже была здорова! А он мнется и топчется, хуже Мафея, ей-богу! Прикурить у дракона этот герой, видите ли, не побоялся, а предложить руку и сердце девушке трусит! Если на них не надавить с двух сторон, они так и протопчутся! На короля я сам наеду или Элмара в помощь позову, а с Кирой уж поговори ты. Она же твоя подруга.

— И ты полагаешь, — оскорбилась Эльвира, — что я стану наезжать, как ты выразился, на свою подругу, чтобы заставить ее…

— Да никто тебя не просит заставлять! — перебил ее Жак. — Тем более Киру, ее, пожалуй, заставишь! Я только прошу тактично выяснить, что она сама по этому поводу думает. И не менее тонко намекнуть, что, если она не собирается замуж за его величество, пусть не морочит ему… голову. Даже я понять не могу, то ли она ждет от него каких-то действий, то ли не знает, как избавиться. А Азиль улыбается и говорит, что все правильно и все «как надо». Показать же эту парочку примерных бойскаутов Кантору у меня нет возможности. Узнай, а? Пожалуйста. Очень тебя прошу, по старой дружбе.

Когда Жак вот так умоляюще смотрел, ему невозможно было отказать. Несмотря на то что Эльвира знала его как облупленного. Не нашлось у нее сил отказаться и в этот раз. Обнадеженный и воспрянувший духом Жак удрал почти сразу же, поинтересовавшись напоследок ее собственной личной жизнью и получив невнятный ответ, что у нее сейчас период переосмысления жизненных ценностей и ей не до мужиков. А когда беспокойный шут убежал, Эльвира вдруг поймала себя на том, что невольно сравнивает их — своего прежнего любовника и любовника нынешнего. И поразилась, насколько они, оказывается, похожи. Так что получается, это и есть ее тип мужчин? Вот такие несерьезные, безалаберные и не особо мужественные, да еще и едва доросшие до ее уха? Правда, мягкие и обаятельные, с прекрасным чувством юмора.

— О чем задумалась? — поинтересовался Карлсон, выглядывая из ванной. — Он ушел? А кто это был?

— Жак, — мимоходом ответила Эльвира, все еще не в силах отвлечься от сравнения двух разгильдяев. — Карлсон, а ты крови боишься?

— А у тебя что, месячные? — тут же уточнил мистралиец, и его симпатичная мордашка немедленно вытянулась от огорчения.

— Да нет, — рассмеялась Эльвира, — вообще.

— Странный вопрос, — удивился Карлсон, одним прыжком усаживаясь на стол и задирая ноги на спинку стула. — Где ты видела мистралийца, который боялся бы крови? Мальчиков учат владеть ножом с детства, поединки на ножах — наша древнейшая традиция, и мистралиец, который боится крови — это уникальное явление, его можно выставлять в музее под стеклом.