— Горячую воду. Пену! Бритву!

Бриться любит сам. Ополаскивает щеки душистой водой.

Его зовут ужинать. Сын, жена ждут.

— Что, что?

Слуга удаляется.

Забыты косые взгляды адмиралтейских служителей, обида. Какая Дания, какой там Хорсенс?

Он торопливо пишет:

«Предложения Витуса Беринга в Адмиралтейскую коллегию».

Итак…

«Нижайше свое мнение предлагаю».

Маршрут?

«По морскому берегу от Оби до Лены, от Лены до Колымы, от Колымы до Чукоцкого угла. Оттуда до Камчатской пристани.

Для сего исследования потребно…»

За окном — ночь. Сентябрьская ночь 1732 года.

Россия XVIII века не знала экспедиции, равной той, которая на сей раз поручалась Берингу. Впервые на морских судах предполагалось «идти для проведывания новых земель, лежащих между Камчаткой и Америкой», обследовать острова, прилегающие к Японии, открыть «водяной проход» всего северного побережья от Архангельска до Чукотки. Многие знаменитые ученые пожелали в составе Беринговой экспедиции отправиться в далекие края для «естественных наблюдений».

На основе предложений Беринга готовился доклад для императрицы Анны Иоанновны.

«Для подлинного известия, — говорилось в докладе, — есть ли соединение Камчатской земли с Америкой, имеются ли проходы северным морем — построить одно судно в Тобольске, два в Якутске и на них следовать определенным маршрутом. Из Лены одно судно отправить на запад к устью Енисея, а другое на восток до устья Колымы».

Северным отрядам предлагалось «чинить осмотр и опись, где имеется у берега стоячий лед, насколько он от земли простирается. Описать плавучий лед, где он есть, всегда ли бывает или его относит. Ежели найдутся места, где сильного препятствия от льдов нет, то выяснить, возможно ли там проходить судам… Узнать, где каких рек устья и какой глубины, есть ли удобные места для стоянки судов и к зимовью, под какими градусами они лежат, где есть в море углы или носы. Описать то аккуратно и на карту положить…».

Рьяными поборниками невиданной до тех пор экспедиции были обер-секретарь Сената Кирилов, президент Адмиралтейств-коллегии Головин, гидрограф Соймонов. Но среди высокопоставленных вельмож оказались и противники: экспедиция разорительна для России; в северных морских путях нет особой нужды; все это предприятие есть не что иное, как пыль в глаза Европы.

Последнее слово оставалось за государыней.

Обер-секретарь Сената Кирилов отлично знал характер императрицы. Интересы отечества не весьма сильно ее заботили. В те дни «Санкт-Петербургские ведомости» не успевали сообщать о балах, званых обедах и приемах в Зимнем дворце. На это Анна Иоанновна денег не жалела. А тут — экспедиция! Первоначальная стоимость ее была определена в 12 тысяч рублей — сумма нешуточная.

Кроме приемов и ежедневных развлечений, императрица увлекалась охотой. В ее кабинете постоянно имелось несколько заряженных ружей. Анна Иоанновна не чаяла большей страсти, как пострелять из открытых окон ворон, галок, ласточек.

Одно слабое место в натуре правительницы знал Кирилов: тщеславна!

Что ж, ради великого дела и подольститься не грех.

В заключительной части доклада Кирилов написал: «Сия экспедиция отвечает полным образом интересам Вашего Императорского Величества».

Новые земли. Новые богатства. Меха, золото, невиданные прибыли.

Именно это решило судьбу экспедиции. Императрица соблаговолила поставить подпись на поданной бумаге: «Быть посему».

Доклад Сената и Адмиралтейств-коллегии становился законом. Назывался он так: «Высочайше утвержденные правила, данные капитан-командору Берингу».

Ему срочно предписывалось выехать в Ревель и Кроншлот для набора людей, знающих морское дело, готовых добровольно участвовать в походе. Командующим эскадрами повелевалось не чинить препятствий тем, кто откликнется на зов Витуса Беринга.

Через месяц экспедиция тронется в путь. Сотни подвод, кибиток, розвальней. В составе отрядов около тысячи человек. Беринг деятелен как никогда. Возле него новые помощники — Лаптев, Челюскин, Прончищев, Ваксель, Ласиниус… Когда-то они вернутся обратно в Санкт-Петербург? Все ли вернутся? Дай бог.