— До сих пор он приходил в сознание только на несколько минут, но я думаю, что перед смертью он придет в себя. Это часто бывает в таких случаях, и тогда он, без сомнения, потребует к себе ребенка.

Зоннек, видимо, боролся с собой несколько секунд, но потом сказал:

— Мне можно его видеть?

— Если хотите. Уже не стоит бояться его волновать, и, может быть, ваш приход будет последней радостью для человека, до которого никому больше нет дела. Вечером я опять поеду в больницу; приходите ко мне туда. Однако, пойдемте в сад; там жена и маленькая Эльза. Мне хочется показать вам девочку.

Спускаясь с лестницы, они встретили Рейнгарда Эрвальда; он условился с Зоннеком встретиться у доктора и тоже желал узнать, как себя чувствует человек, для которого вчерашнее поражение оказалось столь роковым. По приглашению доктора он присоединился к ним, и они вместе вошли в сад.

Сад при доме Вальтера напоминал маленький зеленый оазис среди моря городских домов. Здесь все цвело и благоухало с тропической роскошью и великолепием, а красиво накрытый для завтрака стол придавал месту необыкновенный уют и привлекательность. Жена доктора стояла у стола и заваривала чай, а вокруг весело бегала, играя с крошечной белой собачкой, девочка лет семи-восьми.

— Вот тебе два героя пустыни! — шутливо сказал доктор, подходя со своими гостями.

Госпожа Вальтер, еще молодая дама с тонкими, приятными чертами лица, встретила мужчин, с которыми была уже знакома, просто и приветливо и пригласила их позавтракать.

— К сожалению, я еще не имею ни малейшего права на титул, которого удостоил меня доктор, — садясь сказал Эрвальд. — Пока у меня есть только желание заслужить его.

— И нужная для этого отвага, что мы видели вчера на скачках, — прибавил Вальтер. — Поди сюда, Эльза! — обратился он к девочке, которая оставила игру и подошла, с любопытством глядя на незнакомых людей. — Дай ручку этому господину, это — друг твоего папы.

Малютка доверчиво протянула Зоннеку руку. Это была прехорошенькая крошка: стройная, изящная, как эльф, с розовым детским личиком, на котором блестели большие синие глаза. Распущенные белокурые волосы с легким рыжеватым оттенком падали на открытые плечики, судя по белизне которых никак нельзя было предположить, что ребенок уже несколько лет жил под африканским солнцем. Белое платьице было отделано дорогими кружевами, а на шейке блестел золотой медальон тонкой арабской работы. Это воздушное маленькое существо казалось олицетворением жизни. Девочка была так очаровательна в эту минуту, когда, разгоряченная игрой, обеими ручками откинула волосы назад и с улыбкой повернула личико к незнакомому господину, что Зоннек почти со страстной нежностью притянул ее к себе и поцеловал.

Эльза спокойно разрешила этот поцелуй и сказала серьезным тоном, каким обычно говорят дети, сообщая что-нибудь важное:

— Мой папа уехал, но он скоро вернется, и дядя-доктор говорит, что он привезет мне что-то хорошее. Так ты знаешь моего папу?

— Да, дитя мое, — ответил Зоннек и, нагнувшись к ней, прибавил тихо, так что только она могла его слышать: — Я когда-то очень любил твоего папу, очень любил.

Эльза посмотрела ему в лицо. Она точно поняла, что крылось в этих словах, потому что вдруг сама, без просьбы, протянула этому чужому человеку свои розовые губки.

— Я тоже хочу получить ручку и поцелуй от своей маленькой соотечественницы, — сказал Эрвальд. — Я не согласен оставаться ни с чем. Поди же сюда!

Может быть, на Эльзу подействовал его шутливый, немножко повелительный тон или же ей что-то не понравилось в молодом человеке, только она не тронулась с места.

— Что же, Эльза? Разве ты не хочешь подать руку господину Эрвальду? — спросила докторша, но девочка тряхнула головой и весьма решительно проговорила:

— Нет!

Зоннек стал ласково уговаривать крошку, но напрасно; она соскользнула с его колен и стояла перед ним, как олицетворение упрямства. Она топала маленькой ножкой и сердито повторяла:

— Нет! Не хочу! Я не стану целовать его!

— Ого, как враждебно! — насмешливо сказал Рейнгард. — Так мне придется силой взять поцелуй, в котором мне отказывают.

Он протянул к девочке руки, но она мгновенно отскочила и побежала по саду. Молодой человек бросился за ней, и среди кустов и деревьев началась настоящая охота.

Крошка Эльза не давалась. Как стрела, летела она впереди Эрвальда, вдруг ныряя в кусты, появляясь совсем в противоположной стороне и неизменно ускользая всякий раз, когда он думал, что уже схватил ее. Белое платье и белокурые волосы развевались, ребенок мелькал между цветущими кустами, как большой белый мотылек, и Эрвальду было так же трудно поймать его, как настоящего мотылька. Но наконец он добился-таки цели и понес девочку назад к столу.

— Вот она! — с торжеством крикнул он, высоко подымая свою добычу. — Ну, ты будешь меня целовать, Эльза? Да или нет?