Зашел один из местных алкоголиков.

— Какая частота, Кеннет?! [13] — заорал он.

Он спросил, знаю ли я, что будет, если из Норвегии выдворить всех беженцев. Бармен попросил его заткнуться. Пьяница наклонился вперед:

— Какая частота, Кеннет?

Я решил ехать домой. Взять пива из холодильника. Включить ящик. Просмотреть все пятьдесят семь каналов. Как будто это самый обычный день. Бармен увеличил звук телевизора. Передача началась прямым включением с нашего бульвара. Ведущий приветствовал телезрителей из Одды. На заднем плане стояла толпа зевак. Ведущий был одет в летний костюм и сиял искусственным загаром. И ухмылялся, словно даже убийство на мог принять всерьез.

— Мне всегда было интересно, парик у него или свои волосы, — сказала Блондинка.

Бармен шикнул на нее.

Под аккомпанемент фортепьяно показывали вид Одды с высоты птичьего полета. Это было удивительное зрелище. Всегда думаешь, что знаешь, как именно выглядит твой родной город, а с высоты он кажется совершенно чужим и незнакомым. Узнаешь только отдельные очертания, остальное — нет. Следующие кадры: река Опо, полиция, журналисты, горящие свечи, процессия на бульваре. Репортер сказал, что Одда всегда была спокойным городком посреди романтического Хардангера. А сейчас все тут пребывают в шоке.

— Что за хрень, — сказал бармен. — Ты в шоке, Блондинка?

Процессию сняли так, что казалось, будто на демонстрацию вышло полгорода. Я подумал, что сейчас мир — это то, что ты видишь по телевизору или читаешь в газетах. Картина мира стала миром. Возьми кусочек мира — и можешь приготовить из него все что угодно.

Спиртное подействовало. Комната начала кружиться. Мир жил своей жизнью. Взлетали самолеты. С вокзала отправлялись поезда. Люди встречались. Люди расставались. Девушка ждала автобуса. Мальчик читал открытку. Машины застревали в пробках. Из реки поднимали обломки автомобиля.

Блондинка вскрикнула.

На экране был мой брат. Ведущий спросил, как люди в Одде отреагировали на убийство:

— Пошатнулось ли чувство уверенности?

— Тупой вопрос, — бросил бармен.

Несмотря на полноту, Франк выглядел подтянутым. Он ничего не ответил. Совсем. В кадре появился председатель Эльвестад. Он сидел и рассказывал, как убийство его потрясло и что он думает о семье и друзьях погибшего. С нашей вчерашней встречи он успел покрасить волосы и сейчас был седым как лунь.

Ведущий продолжал:

— Когда же оддовчане смогут вернуться к прежней спокойной жизни?

— Оддовчане? — крикнул бармен. — Оддинцы, придурок!

— А может, это и не парик, — сказала Блондинка.

Алкаш заметил, что у меня звонит телефон. Сказал, что видит, как тот мигает.

— Орлиное зрение, — похвалил я.

— Ты должен ответить, — заявил алкаш.

Я сказал, что не должен. Меня тут нет. Я человек-невидимка.

Алкаш взял телефон и ответил вместо меня:

— Какая частота, Кеннет?

Он передал мне мобильный. Звонила завотделом. Спрашивала, все ли у меня в порядке. Я сказал, что слегка занят. Она спросила, где я. Я ответил, что упал в реку и пытаюсь добраться до берега. Не могла бы она позвонить попозже?

Пауза. Алкаш заржал. Заведующая сказала, что мне бы взять отгул на пару дней. Расслабиться. Съездить куда-нибудь. Это пойдет мне на пользу.

— Позаботься о себе, — сказала она.

Я ответил, что, по счастью, уцепился за толстое дерево. Но боюсь, скоро меня снесет холодной волной.

— Звони если что, — сказала она.

Алкаш попросил у меня телефон. Сказал «алло» и предложил свежую шутку:

— Что будет, если из Норвегии выкинуть всех беженцев?

Заведующая положила трубку.

— Какая частота, Кеннет?! — крикнул алкаш.

Передача закончилась. Бармен начал щелкать по каналам и остановился на трансляции матча Бразилия — Коста-Рика. Бразильцы играли отлично, выбиваясь в фавориты. Подействовал ли на меня алкоголь или желтый цвет бразильских футболок, но в голове что-то щелкнуло. Открылось. Какой-то маленький нюанс. Я понял, что мне нужно на улицу. Сидеть больше нельзя. Нужно встать и пойти навстречу солнцу.

Я попросил счет.

— Уходишь? — спросила Блондинка.

— Надо припудрить нос.

— Вредина.

— Час продлевает желание, — изрек алкаш.

Когда я полез в бумажник, из него что-то выпало. Фотопленка. Все это время она лежала у меня в бумажнике. Я поднял ее и посмотрел на Ирен. На этих фотографиях она получилась хорошо.

По-над горами катился гром, тучи казались переполненными, но дождя не было. Я вел «вольво» через центр. По мосту, вверх по Скулегате, вокруг ратуши, вниз по Рёлдальсвейену, заворачивая в переулки, проезжая мимо бульвара, где телевизионщики сворачивали аппаратуру после съемок.