Есть еще болезнь "расплывчатости" ценностно-нормативной системы, "болезнь противоречивости" этой системы. Человек слишком абстрактно сопрягает себя с ценностью и в силу этого его поведение расплывается. Вообще-то он твердо знает, что в поведении своем он должен опираться на благо. Но в чем оно, это благо, конкретно в этой неоднозначной ситуации, требующей того или иного поступка? Как и что из блага (например, исповедуемой религии) должно соотнестись с той реальностью, где он совершает поступок?

Есть еще и конфликт ценностей. А также конфликт между нормами, определяющими цели деятельности, и нормами, позволяющими получить средства для достижения этих целей.

Короче – есть культура и ее базовые элементы. Есть она – можно говорить о той или иной опертости поведения на эти базовые элементы и то, что они порождают. Если базовые элементы культуры разрушаются, то – либо-либо. Либо есть другие базовые элементы, связанные с новой культурой, и тогда на них опираются. Либо всё летит в тартарары. Хорошо, если имеет место просто смена общественных идеалов и морали! Тогда есть что и на что менять! А если один идеал и одна мораль уничтожены, а другой идеал и другая мораль не предъявлены? Или не предъявлены достаточно убедительно?

Даже резкая смена общественных идеалов и норм приводит к тому, что определенные социальные группы перестают ощущать свою причастность к данному обществу, отчуждаются от него, отвергают новые социальные нормы и ценности как убедительные образцы поведения.

А если нового вообще не предложено, а старое уничтожено, поругано, лишено регулятивного статуса? Тогда ничто не свято, а значит необязательно. Разрушение обязательности как таковой – совместимо ли с любой созидательной деятельностью? И так ли далека от нашей реальности ситуация тотального "кидняка"?

Люди превращаются в существа, производящие необязательность и даже не замечающие этого.

Предположим, что сегодня обязательность – 100%, завтра – 90%, потом 50%. Когда она станет нулевой сразу во всем – что такое семья, работа? Не говорю – долженствование. Об этом (а значит – об армии и многом другом) и говорить не приходится.

Обязательность стремится к нулю, а деятельность кипит. Что это за деятельность?

"Так… Завтра в 10-00 я вам звоню и мы…"

Завтра – не звонит, послезавтра. Если напоминаешь – на лице не огорчение, не извиняющаяся улыбка, а особое пустое недоумение: "Ну, обещал… И что?"

В очень высоких кабинетах в ответ на напоминание о данном обещании высокий чин лепил в коммутатор, сообщая о своей верности духу великого анекдота: "Ты обещал на мне жениться!" – "Мало ли что я на тебе обещал!".

Говорят, что есть два состояния – культура и дикость. Иначе – культура и варварство. Варвар, дикарь – это вполне регулятивное существо. Просто у него другие – более природно-звериные – регуляторы.

Стая – это тоже регулятивная общность (рис. 23.)

Между культурой и дикостью есть третье состояние – хамство. "От ворон отстал, к павам не пристал".

Культура еще не регулирует поведение, природа его уже не регулирует.

Возникает ущербная особь. Она как-то ведет себя? Как именно? (рис. 24)

Человек может попасть не только в пропасть между культурой и природой. Он может попасть в пропасть между двумя культурами (рис. 25).

Например, между традиционной культурой с ее ценностно-нормативными регуляторами и культурой Модерна с его ценностными нормативными регуляторами. Ситуация, описанная и учеными, и писателями. Человек ушел из традиционной деревенской культуры. Но он не стал человеком современной городской культуры. Эту ситуацию у нас глубже и лучше всех описал Василий Шукшин (рис. 26).

Но пока есть два берега. Есть и Мост. Человек идет по Мосту. Может упасть. А может и перейти пропасть. А если нет ни моста, ни другого берега? (рис. 27)

Человек повисает в пустоте.

Если для Э.Дюркгейма аномия являла состояние безнормности, то для Р.Мертона, который пошел дальше французского социолога и предложил стройное учение, она служила результатом конфликта норм в культуре или, выражаясь более точно, конфликт официально провозглашенных целей и доступных законных средств их достижения. Аномия возникает тогда, когда люди не могут достичь законным путем провозглашенных обществом в качестве нравственного закона целей. При социализме официально провозглашались принципы равенства и моральной заинтересованности в труде, при капитализме – цели индивидуальной наживы и материального успеха. Но если в том и в другом случае большинству населения легитимные, т. е. законные, способы достижения этих целей недоступны, то на его долю достаются только незаконные. У Мертона их пять:

1) конформизм (принятие целей и средств);

2) инновация, реформизм (принятие целей, устранение средств);

3) ритуализм (неприятие целей, принятие средств);

4) ретритизм, уход (неприятие ни целей, ни средств);

5) мятеж (отказ от целей и средств с заменой их новыми целями и средствами).

Так люди приспосабливаются к аномии. В большинстве случаев это отклоняющееся поведение.

Далее я позволю себе длинную цитату из работы Роберта Мертона "Социальная структура и аномия" (Social Structure and Anomie// American Sociological Review. 3. October, 1938. P. 672-682).