То, что мы, как специалисты по информационной войне, наблюдали в ходе рассматриваемого трагического эксцесса, не оставляет сомнений в отсутствии единого центра реагирования на теракт. По крайней мере, нет и намека на – будем называть вещи своими именами! – существование элементарного отдела управления работой СМИ. Отдела, входящего в единый дееспособный антитеррористический центр, подчиненный главе государства и берущий на себя абсолютные полномочия по управлению ситуацией в стране в условиях совершения теракта, угрожающего национальной безопасности.

Необходимо ли нечто подобное в условиях крупного эксцесса? Нет ли тут посягательства на информационную свободу? Давайте вместе рассуждать!

Предположим, что осуществлено внезапное нападение на страну внешнего врага. Понятно, что в этом случае осуществляется. Управление переходит на соответствующий режим. Страна к этому режиму подготовлена. Каждое ведомство имеет инструкции и знает, что именно оно должно сделать и на какой режим управления перейти в данной ситуации. Глава государства оказывается в соответствующем месте – условно говоря, в своей "ситуационной комнате". Из этой комнаты он может иначе, чем обычно, управлять всеми подсистемами, переведенными по сигналу "вооруженная агрессия против государства" в соответствующий режим.

Никому не придет в голову воскликнуть, что перевод страны в этот режим является посягательством на демократию и свободы граждан.

Теперь представим себе (да не случится этого никогда!) террористическую атаку, приведшую к захвату атомного объекта или чего-либо похлеще. Я обязан рассматривать такую возможность, потому что параллельно с гражданской дискуссией, участником которой я являюсь, идет административный процесс. В рамках которого управление спецгородами страны, осуществлявшееся ранее соответствующими структурами федеральной госбезопасности и милиции, передается местной муниципальной милиции.

Мне же не приснилось нечто подобное! Это обсуждается в печати. Какими бы ни были по своему моральному облику и профессиональному качеству демонтируемые структуры федеральной госбезопасности и милиции, они все-таки имеют и необходимую структурно-функциональную специфику, и опыт, и не до конца разваленную инерцию рутинной работы, и полусгнившую инфраструктуру, позволяющую осуществлять эту работу.

Муниципальная милиция, муниципальные органы власти в целом не имеют ничего из того, что необходимо для осуществления этой работы. И никогда в сколь-нибудь обозримое время не создадут этого, даже если их озолотить, то есть передать им из федерального бюджета средства в пятьдесят-сто раз большие, нежели те, которые сейчас расходуются соответствующими федеральными структурами.

Оставляю в стороне вопрос о том, зачем платить за ту же работу в пятьдесят-сто раз больше. А также вопрос о том, что никто не будет этого делать. А также вопрос о том, что если даже кто-то и начнет это делать, средства будут безжалостно разворованы.

Предположим, что они не будут разворованы (вероятность такого предположения примерно равна вероятности того, что я сейчас взлечу под потолок и вылечу в окно).

Предположим, повторяю, что средства не будут разворованы и что их выделят.

Предположим, что муниципальные органы займутся новым для них делом.

А еще предположим, что они находятся в состоянии готовности заниматься этим делом, а не воровством, и могут понять, чем именно надо заниматься.

Даже в условиях всех этих немыслимых предположений, муниципальным органам понадобится примерно десять лет для того, чтобы создать и освоить адекватную систему охраны обсуждаемых нами объектов. К числу которых относятся – заявляю ответственно – и атомные, и гораздо более опасные объекты. Подчеркиваю: гораздо более опасные!

И что? Если на нас нападет какая-нибудь страна, то все воспримут как должное перевод на долгое время всего управления страной в соответствующий режим.

А если террористы (еще раз говорю, да не будет этого!) нанесут удар по соответствующему объекту или захватят его – то не нужны специальные методы управления страной хотя бы на короткое время и специальные методы управления информацией, в условиях, когда эксцесс создал все то, что я описал выше? Причем не просто это создал, а создал это, так сказать, "в особо крупных размерах".

Не надо по ничтожному поводу переходить на соответствующие специальные методы управления страной.

Но нельзя оставлять страну без адекватного управления в условиях, когда повод является отнюдь не ничтожным.

Должна быть осуществлена градуировка эксцессов и приведены в соответствие системы управления в условиях эксцесса и уровень этого эксцесса.

На такой-то день после эксцесса можно вернуться сначала к смягченным, а потом и просто к обычным формам существования. Когда осуществлено это возвращение – пусть все говорят, что хотят, в рамках существующего законодательства. Но это не значит, что допустимо обычное "гуляй, Вася!", помноженное на специфические черты нашей политической, социальной и культурной ситуации в условиях, когда произошло нечто чрезвычайное.