Моя позиция такова. В расколе между западниками, которые кричат, что все лучшее приходит только с Запада, и почвенниками, которые говорят, что свет восходит лишь с Востока, я четко занимаю позицию из двух пунктов.

Пункт первый. Я убежден, что Россия – это Запад.

Пункт второй. Я убежден, что Россия – это альтернативный Запад. Аль-тер-на-тив-ный!

Это одно мое двуединое убеждение. Я не навязываю его никому. Ни тем, кто ничуть не хуже меня занимается философией или культурологией. Ни тем, кто делает на этих направлениях первые шаги.

Я не навязываю, не вовлекаю. Я информирую и предупреждаю о своей позиции. Иначе говоря, я эту позицию занимаю не абы как, а активно. И буду занимать тем активнее, чем более эта позиция будет находиться под угрозой.

Соображения, которые я по этому поводу могу высказать, таковы. Россия – часть христианского мира, но это его православная часть. И в той мере, в какой православие является христианством, но альтернативным христианством (а западная цивилизация является христианской), Россия – это альтернативная христианская, то есть альтернативная западная, цивилизация. Россия – это часть мира Модерна, но даже то, что с Модерном устраивал Петр (а он устраивал вещи отчасти и правильные, и страшные), никоим образом не входило в понятие классического западного Модерна. Это всегда был поиск альтернативного Модерна.

Самым крупным альтернативным Модерном в мировой истории был коммунизм. Это – глубочайшее движение альтернативного Модерна. В этом смысле, исповедуя коммунизм, Россия опять была альтернативным Западом.

И ненависть "классического" проектного Запада к России сильнее, чем ненависть классического Запада к Востоку. Сильнее потому, что это ненависть к "своему другому". Это всегда так бывает. Совсем чужого можно ненавидеть не так сильно, как "своего другого".

Желание Запада истребить Россию вообще и коммунистическую Россию (СССР) в особенности как свою же собственную альтернативу (свой "бронепоезд на запасном пути") является желаньем сугубо самоубийственным. Само-убийственным. То есть "убивающим себя". Если, конечно, не принять теорию заговора и не сказать, что это – часть войны врагов Запада с самим Западом. В любом случае, истребление коммунизма в СССР, как и развал СССР, были операциями самоубийства Запада. Все, что мы сегодня наблюдаем в мире, – следствие этого самоубийства. Этого харакири, которым Запад прикончил себя.

Это – моя позиция. Это – мое непримиримое оппонирование как почвенникам, так и западникам. Я никогда не приму тезиса о том, что Россия – это ученица Запада и потому все здесь должно происходить западнически подражательно. Это – отвратительная антироссийская позиция. И я одновременно никогда не соглашусь с мнением, что Россия не есть Запад.

Россия – это другой Запад. Другой, но Запад. И связан он с "классическим" Западом, как в знаменитом "принципе дополнительности" Нильса Бора: исчезнет "другой Запад" – падет Запад целиком. Ибо именно в этой дополнительности – последняя сила Запада. А дополнительность, о которой я говорю, касается и православия, и коммунизма. И если что-то, по большому счету, объединяет православие и коммунизм, то именно этот "западный альтернативизм".

VI. Премодерн, Модерн и политика

Все, что я здесь утверждаю, имеет самое непосредственное отношение к текущему политическому процессу. Но прежде, чем перейти к политике, еще пара слов о той "шахматной доске", на которой размещен Модерн.

Модерн – явление относительно новое. Но что-то было такое до него, что сумело его породить. И с чем-то из этого "своего предшествия" он каким-то образом себя соотносит.

Через что Модерн соотносит себя с этим предшествием, с премодерном?

Конечно же, Модерн коренным образом связан с суверенизацией человека, с надеждами на человека, суверенного по отношению к любым трансцендентальным инстанциям.

Это можно назвать секуляризацией. Но тогда надо понять, что секуляризация секуляризации рознь.

Секуляризация #1 – это та секуляризация, вместе с которой вопрос о высоком человеческом предназначении снимается вообще с повестки дня. Я назову эту секуляризацию негативной.

Секуляризация #2 – эта та секуляризация, которая не снимает, а модифицирует вопрос о высоком человеческом предназначении. О восхождении человека и человечества.

Итак, можно сакральное (священное) и секулярное (светское) так отделить друг от друга, что предназначение вообще исчезнет. А можно так их отделить, что предназначение сохранится, хотя и приобретет новый смысл.

Так вот, Модерн осуществляет позитивную секуляризацию. Секуляризацию #2. Модерн глубоко связан с верой в предназначение и высокие возможности человека. Он никогда не снимает с повестки дня ни то, что человек имеет космическую миссию, ни то, что он возвышает свет над тьмой, и так далее. В этих вопросах – об отношении к свету и тьме, высокому предназначению человека, морали – Модерн идет рука об руку с христианским премодерном. Не случайно многим творцам высоких образцов Модерна было вовсе не чуждо христианство как таковое.

И хотя создавали они, по существу, культуру светскую, но это всегда была высокая культура, основанная на глубокой вере. На вере в человека. И это есть главный пункт.

Модерн разделил (или, как сказал Макс Вебер, "расколдовал") мир. Он разделил социальную идейную ткань этого мира на три составных элемента:

– современную науку, состоящую из фактов (обобщаемых при помощи теорий, моделей). И процедур верификации и фальсификации (подтверждения и опровержения) этих моделей с помощью фактов. Это предназначено для "поиска истины" (цель науки);