Настасья Петровна поднялась с колеи, посмотрела и сказала:

— А у нас сегодня праздник.

— Да-а, — отвечала тетка, пряча драные локти, — замараешься — земля все-таки.

— Землей не замараешься, — сказала Настасья Петровна. Еще раз поглядела на теткин наряд и усмехнулась: — В каких таких дворцах ты выросла?

— Здесь я выросла! — своим всегдашним крикливым голосом ответила тетка. — И помогать я пришла! Совсем бесплатно!

— Спасибо тебе, — насмешливо поклонилась Лешачиха. — За все твои бесплатные дела низкий поклон.

Тетка замахала было руками, но повариха сказала:

— Помогай-ка. Только сперва я тебя одену. Пошли!

Она обрядила тетку в привычную для нее столовскую одежду, и на глазах у всех та превратилась вдруг в красивую, добротную, ладного покроя женщину. Только из-под белого халата торчали ржавые солдатские сапоги.

— Дайте Золушке хрустальные туфельки! — не утерпела Лешачиха.

Нашли, однако, тапочки, тетка сунула в них ноги и уверенно встала к плите.

Тем временем Женька налил воду в бочку, сам накачался до веселого бульканья в животе и погнал сивку по жаре.

...Вечером Лешачиха вышла на дорогу встречать его. На обочине стояла круглая девушка и тоже смотрела в ту сторону, откуда должна приехать смена комбайнеров.

— Не видать? — сощурила Лешачиха зоркие глаза.

Чижик смутилась.

— Я никого не жду, — тихо сказала она.

Они сели за длинный стол. Загорелись фонари на столбах. Тетка явилась со стопкой мисок и начала ловко метать их по выскобленным доскам стола, по полированным сучкам. С веселым стуком легли ложки, на места встали солонки.

— А ловкая ты! — невольно залюбовалась Лешачиха.

— А ты думала! — откликнулась тетка. — Я и косила не хуже тебя! — Тетка скрестила на груди выбеленные водой руки: — Готово! Запускайте народ!

Вдали задымилась дорога.

— Едут! — вскочили девчонки из школьной бригады.

— Едут. — Лешачиха посмотрела на Татьяну и торопливо стала запихивать под платок седые космы.

Подкатила одинокая телега. На пустой бочке, неловко вытянув ногу, сидел Бабкин.

Он сполз с бочки и опустился тут же, возле копыт сивой кобылки.

— Водички бы...

Лешачиха подала ему запотевшую кружку, Бабкин выпил, отвалился на солому. Небо плыло, колыхалось над ним, в ушах рокотало.

Чижик присела рядом.

— Я тебя сегодня ждала, — сказала она, и Бабкин затаил дух. — Я хотела тебе сказать... Ну, я, наверно, и вправду балда... Ты на меня не обижайся, а?

Бабкин крепко зажмурился, и тотчас над ним прошелестело легкое, как вздох:

— Спишь?

— Нет, — ответил Бабкин. Видно, за день в глаза налетела колкая пыль: она щипала, резала, выжимала слезу.

Чижик охнула и зазвенела своими ядовито-пахучими склянками. Бабкин поспешно сел и забеспокоился:

— Ничего мне не надо! Все прошло!

— Да ведь нога у тебя! Ох, какая же я!..

Бабкин заглянул в милые, в такие испуганные глаза и, отворачиваясь, закричал:

— Настасья Петровна! Тетя! Да налейте вы ей скорее борща! Самого жирного!

Счастливый Бабкин сам есть не стал, он лежал и слушал, как гремели миски, как отбивалась Чижик:

— Да куда мне столько! Я и так толстая!

Лешачиха в ответ напевала:

— Ты пухленькая, ты беленькая, вот и посуда тебе не меленькая.

Все засмеялись, улыбнулся и Бабкин. Потом на него, покачиваясь, стало наплывать солнечное поле. Летела из-под мотовила соломенная сверкающая пыль, шуршало зерно, падая в высокий, кузов машины.

По шагам, по дыханию Бабкин понял: подошла Лешачиха и стоит над ним в нерешительности. Не открывая глаз, он весело сказал:

— Женька молодец, он на комбайне. Вместе с Пашкой. Я ему свои очки отдал.

Лешачиха задышала, потом ломко выговорила:

— Миша, давай, пожалуй, пустим к себе студентов? Места у нас много, а народ они хороший...

Из дальних мест так не ждала сына Лешачиха, как ждала его в этот вечер. Выходила на дорогу, всматривалась. А в поле мигали, дрожали и двигались большие и малые огни, жили моторы. Слушая этот гул, мать представляла себе, как появится сейчас ее о н. Какой придет Женька, она не знала, но то, что он будет особенным — в этом Настасья Петровна не сомневалась. Она верила, что о н, в своих шортах и «молниях», явится ни на кого не похожий, он скажет ей светлые, красивые слова.