Вторая булла папы Григория IX была адресована приорам и монахам-миссионерам. В ней говорится о заблудших сынах Церкви, которых все время опекают еретики. Далее папа пишет: «Поэтому вы обладаете всеми необходимыми полномочиями, проповедуйте везде, где это возможно, духовное начало, которое не покидает людей, несмотря на ваши опасения о противодействии со стороны ереси, устраняйте еретические приходы, безотлагательно боритесь с ними и, если это необходимо, призывайте на помощь «Мировую руку»».

Когда Доминиканский орден получил от папского престола указание начать бороться с ересью на юге Франции, то членам этого ордена казалось, что поставленная перед ними задача — выше человеческих сил. Уже в течение многих генераций эта ересь беспрепятственно могла обосноваться там и пустить корни, заняла все ключевые позиции в таких масштабах, что необходимо было систематически воспитывать в духе истинной веры целые романские народы.

Каждому инквизитору внушалось, что проявления роскоши в человеческом быту не должны иметь для него ни малейшего значения, что его первая задача — парализовать ужасом волю людей. Великолепные убранства, помпезные процессии и пышная свита — все это удел прелатов. «Рядовой» же инквизитор постоянно должен был иметь скромный внешний вид, присущий его ордену, и, находясь в пути, довольствоваться в качестве сопровождающих лишь несколькими вооруженными всадниками — для своей защиты и для исполнения своих приказов. За несколько дней до появления в городе или деревне инквизитор ставил в известность о своем запланированном визите местные церковные власти и через них передавал народу свое требование собраться в определенный час на торговой площади. Тому, кто исполнит приказ, обещалось искупление грехов. Тем, кто не придет, грозило отлучение от Церкви.

К собравшимся инквизитор сначала обращался с проповедью об истинной вере, распространение которой население должно всеми силами поддерживать. Затем он требовал, чтобы все жители в течение двух дней предстали перед ним и рассказали без утайки, что они знают или слышали о ком-либо, подозреваемом в ереси, а также на чем основано такое подозрение. Если кто-то не выполнял этот приказ, его отлучали от Церкви ipso facto, т. е. всего лишь за ослушание. Послушных же, напротив, премировали индульгенцией, действующей в течение трех лет.

Можно представить себе, в какой ужас повергалась каждая община после известия о неожиданном прибытии инквизитора, объявившего свои требования. Никто не знал точно, какие наветы о нем «приобщены к делу». Как сказал однажды папа Григорий IX, «…в конечном итоге родители будут вынуждены предавать своих детей, дети — родителей, мужья — своих жен, а жены — мужей».

На допросе, кроме инквизитора и вызванного в суд, обязательно присутствует ведущий протокол, записывающий все переговоры во время разбирательства, которые ему диктует инквизитор и «которые лучше всего отражают истину». Давайте же послушаем пример такого диалога, который как образец искусства допроса донес до нас тулузский инквизитор Бернард Ги, добавивший необходимые комментарии.

«Когда еретика приводят в первый раз, его лицо принимает такое уверенное выражение, будто бы он абсолютно невиновен. Я же обычно спрашиваю, на каком основании, по его собственному мнению, он вызван на суд инквизиции.

Обвиняемый:Господин, я был бы рад узнать от Вас об этих причинах.

Я:Вы обвиняетесь в том, что являетесь еретиком, а Ваша вера и учение не такие, как у Святой церкви.

Обвиняемый (который, услышав этот вопрос, обращает глаза к небу и придает своему лицу набожное выражение):Господь Бог, ты один знаешь, что я невиновен и что я никогда не обращался ни к какой другой вере, кроме истинного христианства.

Я:Вы называете Вашу веру христианской, поскольку считаете нашу веру ложной и еретической. Цоэтому я спрашиваю Вас: утверждали ли Вы когда-нибудь, что истинной является другая вера, кроме той, которую объявляет истинной Римская церковь.

Обвиняемый: Яубежден, что истинна та вера, которую исповедует Римская церковь.

Я:Возможно, некоторые члены Вашей секты живут в Риме. И это Вы называете Римской церковью. Как следует из моих проповедей, вполне может случиться так, что некоторые из вещей, о которых я говорю, одинаковы и в моей и в Вашей вере. Например, что есть только один Бог. Поэтому Вы верите в нечто из того, что проповедую я. И все же это не мешает Вам быть еретиком, поскольку в других отношениях Ваша и моя вера расходятся.

Обвиняемый: Яверю во все то, во что должен верить христианин.

Я:Мне известны Ваши уловки. Во что верит Ваша секта — в то, по-вашему, и должен верить христианин. Но мы только теряем время, занимаясь словесной перебранкой. Скажете прямо: Вы верите в единого Бога — Отца, Сына и Святого Духа?

Обвиняемый:Да!

Я:Верите ли Вы в Иисуса Христа, рожденного Девой Марией, страдавшего на кресте, воскресшего и вознесшегося на небо?

Обвиняемый (радостно и поспешно):Да!

Я:Верите ли Вы в то, что во время исполняемого священником обряда причастия хлеб и вино с помощью Божественной силы превращаются в тело и кровь Иисуса Христа?

Обвиняемый:Почему я не должен верить в это?

Я: Яне спрашиваю, почему Вы не должны верить в это, я спрашиваю, верители ли Вы в это.

Обвиняемый: Яверю во все, во что мне прописали верить Вы и другие хорошие доктора.