Маркиз, судя по всему, пребывал в бешенстве. Он свирепо размахивал обнаженным мечом. Хамбиволь Цволл впервые видел, чтобы кто-то обнажал меч, не говоря уже о том, чтобы угрожающе размахивать им перед его собственным клювом. Это был парадный меч, изукрашенный до нелепости и служивший только для дополнения костюма, — в Маджипуре фехтование давно вышло из моды, — но лезвия выглядели весьма острыми, и Хамбиволь Цволл не усомнился, что хрупким тканям его маленького тела это оружие может нанести серьезный ущерб.

В лавке он был один. Скандарка уже закончила приборку и ушла, а Шостик-Виллерон еще не появлялся. Что же делать? Погасить свет и спрятаться под столом? Нет, маркиз его уже заметил. Еще сломает дверь. Только лишние расходы.

— Мы еще не открылись, ваша милость, — сквозь дверь сообщил ему врон.

— Знаю! Мне некогда ждать! Впусти меня!

Хамбиволь Цволл безнадежно вздохнул:

— Как вам будет угодно.

Маркиз влетел в лавку и остановился сразу за дверью. Вся его фигура выражала ярость, ярость, ярость. Врон поднял глаза на возвышавшегося над ним аристократа и жестом робко намекнул, что обнаженный меч беспокоит его.

— Надеюсь, — кротко сказал он, — вы удовлетворены действием напитка?

— В какой-то мере — да. Но только отчасти.

Он быстро выложил всю историю. Принцесса доверчиво выпила напиток, поданный ей маркизом, а он даже сумел правильно произнести заговор, и действие зелья оказалось восхитительным: Алесандру немедленно охватила пылкая страсть, увлекшая ее в постель, и они провели вместе такую ночь, какая не снилась маркизу даже в самых горячечных снах.

Хамбиволь Цволл догадался, что история на этом не закончилась, и в самом деле, маркиз желал продолжения. На следующий вечер он вернулся в дом Малдемаров в надежде на возобновление эротических восторгов, в которые был так великолепно посвящен ночью раньше, но встретил ледяной отказ. Леди Алесандра больше не желала его видеть, ни в этот вечер, ни в следующий, ни в любой другой отсюда и до конца света. Леди Алесандра передала через посредника, чтобы маркиз Мирл Мелделлеран даже не смотрел в ее сторону, когда им случится встретиться в обществе, чего, к ее великому сожалению, нельзя было избежать, поскольку оба они вращались в высших кругах придворной молодежи.

— Я, — проговорил, с трудом сдерживая злобу, маркиз, — никогда в жизни не испытывал такого унижения.

Хамбиволь Цволл мягко заметил:

— Однако, обращаясь ко мне, вы сказали, что хотите получить одну ночь с желанной вам превыше всего на свете женщиной. По вашим словам, мое искусство и обеспечило вам именно то, что требовалось.

— Я стремился к длительным отношениям. И уж точно не просил, чтобы меня вышвырнули за дверь после одной-единственной встречи. Что я должен думать: что, вспоминая проведенную со мной ночь, она сочла мои объятия отвратительными и пожелала вычеркнуть их из памяти?

— Я слышал, что эта дама обручена с одним из высших принцев Замковой горы, — сказал врон. — Возможно, придя в себя, она вспомнила о долге перед принцем? И была потрясена чувством вины и стыда, жестоким раскаянием?

— Я рассчитывал, что ночь со мной отобьет у нее интерес к другим мужчинам.

— Вы, конечно, могли надеяться, ваша милость, однако напиток был рассчитан на одноразовое применение и подействовал соответственно. Он и не должен был дать длительного действия.

На этих словах дверь за спиной маркиза отворилась и в лавку вошел явившийся к открытию Шостик-Виллерон. Он мгновенно охватил взглядом маркиза с его обнаженным мечом, и на лицах сусухериса отразился ужас. Врон сделал ему знак молчать.

— Литература полна описаниями сходных случаев, — продолжал Хамбиволь Цволл. — К примеру, история Лисиамонд и принца Горна, в которой принц, добившись исполнения заветного желания, узнает, что…

— Избавьте меня от поэзии! — рявкнул маркиз. — Я не считаю единственную ночь успеха, за которой последовала ледяная холодность, исполнением ваших гарантий. Я требую удовлетворения!

Удовлетворения? Как это понимать? Неужели дуэль? Потрясенный Хамбиволь Цволл не сразу нашелся с ответом. Воспользовавшись паузой, вперед выступил Шостик-Виллерон.

— С позволения вашей милости, — произнес сусухерис, — я должен указать, что мой партнер гарантировал не более чем однократную благосклонность дамы, а это, по-видимому, было…

Маркиз Мирл Мелделлеран развернулся к нему и замахал мечом из стороны в сторону:

— Молчи, чудовище, не то я снесу тебе голову! Всего одну, как ты понимаешь. Из особой милости позволю тебе выбрать.

Шостик-Виллерон шмыгнул в тень и на время умолк.

Маркиз продолжал:

— Итак, я считаю условия договора нарушенными.

— Возмещение, мой господин, окажется для нас весьма затруднительно…

— Меня не интересует возмещение. Сделай второй напиток. Сильнее. Намного сильнее, такой, чтобы заставил ее забыть обо всем и навеки привязал ко мне. Ты его приготовишь, а я так или иначе найду способ подать ей, и все будет хорошо. Тогда я сочту, что мы в расчете. Что скажешь, волшебник. Сумеешь?