"Влиятельные женщины носят много дорогих колец, отращивают длинные ногти, тщательно их красят и подолгу разглядывают. Они очарованы своими руками и драгоценностями, и ждут от тебя того же. Нужно иметь это в виду и отрастить ногти, как у них".

"Эти женщины много не болтают, чем они занимаются, как я заметила. Возможно, они опасаются, что такая болтовня дает возможность другой женщине выведать у первой ее секреты и использовать их против нее".

"Влиятельные женщины или слишком худые и носят панталоны, или слишком высокие и им все равно, что носить".

Из всего этого Дженни Ли Мерривезер делала заключение:

"Когда они собираются вместе, то делают вид, что им приятно увидеть друг друга, но я не понимаю, зачем им нужны эти встречи. Чувствуется, что они постоянно куда-то торопятся и слишком устали, они совсем не говорят о своих мужьях и детях. Возможно, они не имеют ни тех, ни других. А, может быть, те, кто имеют, не хотят обидеть тех, у кого их нет.

Короче, я не уверена, что хочу стать влиятельной женщиной, чтобы вместо десерта выслушивать скучные речи мэра или других женщин за обеденным столом".

Марийка решила обсудить с Дженни ее сочинение, параграф за параграфом, пока же отложила его в "долгий ящик". На день-два, может, на месяц-другой.

Дочка Сэма Мерривезера была восприимчивой девушкой. Но если она заметила только длину ногтей и размеры колец, и это вся информация, вынесенная с деловой встречи, ей лучше выбрать другую карьеру, или вернуться домой и заняться, например, выращиванием цветов.

Вечером, во время обычного до сна разговора с Джонатоном, Марийка, загибаясь от смеха, рассказывала о первых шагах в "свете" Дженни Ли Мерривезер.

— Если она настолько безнадежна, — сказал Джонатон, — мой тебе совет — отошли ее обратно к отцу. Так будет лучше и для нее, и для него. Или спихни ее кому-нибудь подальше, пока она еще чего-нибудь похуже не натворила.

— Я всегда соглашаюсь, когда ты мне даешь советы. И готова сама надавать тебе кучу, хоть ты об этом и не просишь.

— Ты можешь, я знаю… Марийка, тебе не нравятся мои манеры за столом, мое бриллиантовое кольцо, мое вечернее времяпровождение, мои советы…

— Все! Больше никаких упреков, я сдаюсь.

— Если женщина, которую я люблю, позволяет себе критику в мой адрес в небольших дозах, я всегда это буду только приветствовать. — Он театрально вздыхал и сопел. Марийка вспыхнула при словах "женщина, которую я люблю". — Ну, давай вернемся к Дженни.

— Мне она, знаешь, даже стала нравиться. — Может, из чувства противоречия Марийка решила защитить свою протеже. — Она очень наивная, но у нее есть тонкое чувство юмора…

— Уж не собираешься ли ты зачислить ее в штат агентства?

— Да, чем больше я думаю о ее закидонах, тем больше она мне нравится. После обучения я возьму ее на оплачиваемую должность, тем более, что моя другая юная ученица, Кристен, должна подняться на одну ступеньку вверх. — Марийка принялась болтать о своих планах реорганизации агентства, совершенно не подумав, насколько это может быть интересным для Джонатона. Тут она подошла к проблеме, которая ее тревожила. — У меня такое чувство, что Гортензия не зря невзлюбила Грега и не доверяет ему.

— Хоть ты и проигнорировала многие мои советы, позволь мне дать тебе еще один. Поскорее избавься от него.

— Это не так просто. Он владеет солидным пакетом акций компании. Я дала их ему в качестве премии за его прошлые заслуги.

— Избавься от него любым путем!

— Я не могу выгнать человека просто так, без объяснений. Что я ему скажу?

— Скажи, что твоя женская интуиция подсказывает тебе — вам нужно расстаться.

— Я не могу молоть подобную чепуху! Будь посерьезнее. Придумай что-нибудь. Какую причину я могу назвать?

— Просто подожди, и он сам скоро даст тебе повод. Моя дорогая и неподражаемая Марийка, в мире бизнеса, с моей точки зрения, ничто не имеет такой вес, как женское чутье. Я ставлю его выше, чем остальные виды интуиции и предсказаний. Наступит нужный момент, и ты найдешь правильное решение — оно придет само собой.

— Мне так необходимо бывает рассказать тебе о делах моего агентства. А для тебя это, наверное, ужасно скучно. Мой отец всегда был тем человеком, с кем я делилась о своих проблемах.