Журналисты потоптались пред крыльцом госпиталя еще с полчаса, а затем, подгоняемые терявшими терпение бойцами спецназа, принялись собирать оборудование, поняв, что больше ничего нового здесь они не узнают.

– Как это говорят сами русские, их начальство не скупилось на клизмы со скипидаром, – усмехнулся Бойз, упаковывая свою камеру, с которой он обращался, точно с собственным ребенком. – Такие меры безопасности, а ведь мы даже не можем приблизиться к президенту.

Оператор был прав, спецслужбы, словно пытаясь загладить свою вину, рвали и метали. Журналистов, допущенных на территорию госпиталя, проверяли трижды – при помощи детекторов металла, собак, натасканных на запах взрывчатки, а вдобавок еще и просто обшарили руками, и это, не считая двойной проверки документов. Причем, как заметил уже сам Хопкинс, здесь было крайне мало русских репортеров, зато хватало аккредитованных в Москве иностранцев, в числе которых была и группа из "Би-Би-Си".

– Как думаешь, Гарри, неужели все это и вправду дело рук террористов из Чечни? – поинтересовался Бойз у своего коллеги, когда они уже шли к припаркованной здесь же, возле центрального входа в госпиталь, машине.

– Знаешь, это кажется вполне вероятным, – пожал плечами Хопкинс. – На границе с Грузией громят банду чеченцев и наемников-арабов, а спустя несколько дней такие же арабы нападают на президента России. Но вот эта очевидность как раз и настораживает – все слишком просто, ответ лежит на поверхности, а ты должен знать, что не следует сразу хватать то, что бросается в глаза.

– Но кто тогда?

– Вопрос интересный, – усмехнулся Гарри Хопкинс. – Я полагаю, тот, у кого есть связи, есть деньги, и есть веская причина для того, чтобы избавиться от президента России. Если бы какие-то террористы просто хотели отомстить, достаточно было бы взорвать бомбу в людном месте, а здесь что-то иное. Швецов кому-то помешал, причем помешал очень сильно. И я не удивлюсь, если кукловоды, дергавшие за ниточки арабов-марионеток, сидят не здесь, в Москве, и даже не на Кавказе, а за океаном.

В этот миг еще никто не мог представить полную картину происходящего. Никому неведомы были истоки случившегося, истинные причины, а потому и британец Гарри Хопкинс, и русские контрразведчики могли лишь строить предположения, не представляя при этом, сколь далеки они от истины.

А за толстыми стенами палаты, до которой вмиг сжался мир для двух человек, не было слышно ничего. Юлия Швецова, первая леди страны, как было принято говорить ныне, все никак не могла унять слезы, еще не веря, что ужас последних нескольких часов кончился. Она была в Петербурге, открывала новую детскую больницу, когда в самый разгар церемонии к ней приблизился безликий молодой человек из охраны и сообщил, что с ней срочно хочет поговорить премьер-министр. В этот момент сердце женщины сжалось, хотя она и не могла понять причину этого. Но первые же слова Самойлова, произнесенные слишком спокойным, слишком ровным голосом, прозвучали для нее, как набат:

– Юлия Андреевна, я вынужден сообщить вам неприятное известие – сегодня, примерно час назад на вашего мужа, президента России было совершено покушение в центре Москвы. – При этих словах, произнесенных таким тоном, словно речь шла о погоде или о результатах финального матча монгольского чемпионата по футболу, в глазах у Юлии потемнело, и женщина почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

В зал, где проходили торжественные мероприятия, Юлия вернулась спустя несколько минут, так быстро, что ее отсутствие осталось незамеченным. Она сумела справиться с чувствами, приказав себе забыть обо всем. И еще больше часа она находилась перед десятками объективов, на глазах сотен журналистов и гостей, и никто не заметил случившихся с ней перемен.

И только в самолете, вылетевшем из Пулково, Юлия, наконец, разревелась, как обычная женщина. Она не помнила, как прошел полет, не помнила, как лимузин, встречавший первую леди на летном поле, мчал ее к госпиталю, где был то ли еще живой, то ли уже покинувший эту грешную землю ее Алеша.

Врач, сопровождавший супругу президента, видя ее близкое к истерике состояние, заставил Юлию выпить какие-то таблетки, после которых она почувствовала себя зомби, просто куском плоти, лишенным эмоций. И пока кортеж, сопровождаемый многоголосым воем сирен, мчался по городу, женщина лишь безучастно смотрела в окно, не замечая меняющегося пейзажа.

Юлию провели в госпиталь тайно, так, чтобы ее не смогли заметить слетевшиеся отовсюду журналисты, как всегда, жаждавшие поведать миру очередную сенсацию. Вся эта нездоровая суета, похожая на кружение стервятников над свежим трупом, осталась незамеченной женщиной, вообще едва сознававшей, что происходит вокруг нее.

– Не беспокойтесь, Юлия Андреевна, ваш супруг под надежной охраной, – торопливо бормотал глава Службы безопасности президента, встретивший женщину в коридоре военного госпиталя. – В здании полно агентов спецслужб, все в радиусе километра патрулируют мои подчиненные, а также военные и милиция. Мы готовы к любым неожиданностям. Любая угроза полностью исключена.

Андрей Крутин, вежливо поддерживавший Юлию за локоток, говорил еще что-то, пока они шли по длинным гулким коридорам, казавшимся странно безлюдными. Глава Службы безопасности президента действительно сделал выводы из собственной оплошности. Госпиталь, куда доставили пребывавшего на грани жизни и смерти Швецова, был превращен в настоящую крепость. Всюду можно было заметить крепких молодых парней в строгих костюмах, с прицепленными к уху миниатюрными микрофонами. Ничто, казалось, не могло укрыться от их цепких взглядов.