Шрифт:
Ирина появилась, когда накопившееся раздражение, подогретое раздумьями за время ожидания, достигло предела.
Дорогой молчали, думая каждая о своем. Высадив Ирину у гаража, Нина Николаевна открыла замок, распахнула тяжелые двери и загнала машину внутрь. Она собиралась навесить замок на двери, когда ее неожиданно взял за руку неизвестный мужчина:
— Не торопитесь!
— Пусти! — Филатова вырвала руку с зажатыми в ней ключами. — Пошел отсюда! Шляются тут…
Мужчина в ответ ухмыльнулся и вдруг сильно ткнул ее пальцами под ребро. Спазм боли перехватил горло, заставил Нину Николаевну согнуться, выронить ключи. Мужчина их тут же подобрал, распахнул дверцу гаража и бесцеремонно втолкнул Нину Николаевну.
Открыв машину, он пихнул еще не пришедшую в себя женщину на заднее сиденье. Через минуту рядом с ней оказалась дочь, которую привели двое незнакомых парней. Мужчина устроился на переднем сиденье. Один из парней прикрыл изнутри створки ворот, второй остался снаружи.
— Что вам надо? — Нина Николаевна наконец отдышалась и обрела возможность говорить.
— Помолчи немного, — миролюбиво предложил мужчина.
— Я спрашиваю, что все это значит?! — повысила голос Филатова. Никто никогда не рисковал обращаться с ней таким образом, а тут эти нахалы. Грабители? Не похоже.
— Заткнись, — бросил парень.
— Не надо истерик, — не оборачиваясь, попросил мужчина.
— Разве можно так обращаться с беззащитными женщинами? — всхлипнула Нина Николаевна. Убивать и грабить не будут, это она уяснила, но надо же при такой ситуации попытаться выяснить еще хоть что-нибудь. — Если тронете, я закричу!
— Помолчи, — брезгливо бросил мужчина. — Мужу-рогоносцу будешь заправлять арапа про то, как сохранила фигуру. Если он совсем дурачок, то поверит, а дочку твою мы и так сможем, когда захотим.
Слезы бессильной злости потекли по щекам Филатовой, оставляя черные дорожки оплывшей туши.
— Хам! — не помня себя, выкрикнула она.
— Заткнись! — угрожающе придвинувшись, повторил парень.
Взглянув в его лицо, Филатова поняла: с нею не шутят…
XX
Филатов сидел в кабинете, когда опять позвонил знакомый баритон. Вежливо поздоровавшись, он осведомился, чем намерен заниматься сегодня вечером Николай Евгеньевич и не будет ли он так любезен принять у себя дома гостя.
— Какого гостя? — насторожился Филатов.
— Занесут бумаги, — лаконично пояснили ему.
— А кто зайдет? — быстро спросил Николай Евгеньевич, прикидывая, как избежать назойливого любопытства жены.
— Приличный молодой человек. Всего доброго.
Жена, на его счастье, собралась встречать дочь, отправившуюся сегодня в гости. Николай Евгеньевич, узнав об этом, вдруг разозлился: все развлечения на уме, доразвлекалась уже один раз, неужто мало? Но зато отпала необходимость волноваться по поводу ее ненужного любопытства.
В ожидании обещанного визита, интересовавшего и пугавшего его одновременно, Николай Евгеньевич слонялся по квартире, проводя пальцем по тщательно протертой приходящей домработницей мебели — нет ли пыли? Потом начал дразнить старого попугая. Птица разозлилась, пришлось накинуть на клетку темный платок.
«Вот и я так же, — выходя из комнаты, подумал Филатов. — Только его, беднягу, посадили сюда силком и решетка вполне реальная, а я сам залез в клетку, незримую, но, пожалуй, более страшную, чем его…»
Размышления были прерваны звонком в дверь. Николай Евгеньевич поплелся открывать.
В прихожую вошел молодой парень лет двадцати, рослый, чуть не на голову выше Филатова. На плече сумка.
— Просили передать, — вместо приветствия сказал он, доставая из нее большой пакет.
Мгновенье поколебавшись, Николай Евгеньевич взял — ему было профессионально любопытно, что придумали дружки обладателя оперного баритона, как хотят изменить планы?
— Пойдемте, — бросил Филатов незваному гостю и прошел в кабинет. Уселся за стол, вскрыл пакет. Краем глаза заметил, что парень присел на кончик стула. Это Николаю Евгеньевичу понравилось — не развалился, как у себя дома. Попробовать поговорить с ним, узнать, от кого он, с кем знаком? Глядишь, потянется ниточка к загадочному баритону. Нет, не стоит: ничего этот лоб не скажет, иначе его не посылали бы сюда.
Принесенные выкладки и расчеты поразили Николая Евгеньевича дьявольской экономической изощренностью и доскональной осведомленностью о положении дел его треста, свободным владением тонкостями строительной технологии, безошибочным определением узких мест. Тот, кто подготовил цифры, знал дело блестяще. Филатову стало даже страшно: если все сделать так, как хочет обладатель бархатного баритона, то неведомые люди — теперь он был убежден, за баритоном стоит целая группа людей, — получат возможность украсть у государства миллионы.