Ответом был общий смех.

— Рашид, не смей полнеть, — озорно проговорила Галя, — если ты растолстеешь, я за тебя ни за что не пойду замуж.

— А Галя самонадеянна, — заметил Осередко. — Может, он тебя еще и не возьмет в жены?

— Рашид, возьмешь?

Парень смущенно молчал.

— Ладно вам, — остановил развеселившуюся молодежь Бархатов. — Оставьте Рашида в покое. Лучше посмотрите на нашего голодающего, — указал он на вышедшего из палатки Туманова. — Костя, держись, несем тебе есть.

Потом все собрались в палатке мужчин.

Василий Яковлевич обратился ко всем:

— Так вот, друзья, с завтрашнего дня вводится строгий распорядок и дисциплина: подъем в пять часов утра, до семи зарядка и тренировка под руководством Михаила Георгиевича, которого, кстати говоря, я назначаю своим заместителем, затем завтрак. Поварами на завтрашний день назначаются Галина и Туманов, а дневальным — Рашид. Мы с Михаилом Георгиевичем сходим в Хамзаабад по хозяйственным делам, кстати побеседуем со старожилами, хорошо знающими горы. Осередко и Малинин отправятся после завтрака на разведку местности. Только далеко не заходить и к двум часам всем собраться на обед. Все ясно?

— Ясно! — послышались голоса.

— А сейчас всем спать. Девушки, спокойной ночи и хороших сновидений!

Но пожелание Василия Яковлевича удалось выполнить далеко не сразу. Неожиданно налетели москиты. Мелкие и противные насекомые проникали буквально всюду.

Кто-то предложил разложить вокруг палаток костры, чтобы дымом отогнать ненавистных москитов. Но у Василия Яковлевича нашлось куда более сильное средство — диметилфталат, который он захватил с собой.

— Неужели это поможет? — чуть не плача, спрашивали девушки.

— А вот увидите.

Средство действительно оказалось чудодейственным.

И полчаса спустя лагерь спал.

Ночь прошла спокойно.

Первым проснулся Василий Яковлевич. Вчера он приказал себе проснуться без четверти пять. И точно, минута в минуту, без пятнадцати пять открыл глаза.

Дневальный сладко спал.

Бархатов легонько коснулся Рашида, тот испуганно поднялся.

— А кто сегодня дневальный? — проговорил Василий Яковлевич, решив в первый раз не упрекать юношу за то, что он проспал. — Пора поднимать остальных.

Утро было чудесное. Раннее солнце заиграло всеми цветами, засеребрило вершины, засверкало изумрудом в густых зарослях алычи, разросшейся на склонах гор, покрыло желтизной прибрежные скалы, среди которых синело высокогорное озеро. Воздух, свежий, прохладный, был сродни чудодейственному напитку — волновал кровь, наполнял бодростью, живительной силой.

Время, отведенное на тренировку, прошло незаметно, а после завтрака участники экспедиции занялись делами, порученными накануне Бархатовым.

Отправляясь с Щербаковым в селение, он сказал:

— В два часа всем собраться.

К назначенному времени все, кроме Малинина, оказались на месте. В тени деревьев, сквозь густую листву которых не проникали палящие лучи солнца, был накрыт походный стол.

Василий Яковлевич хмурился, недовольный отсутствием Малинина. Наконец, проговорил:

— Семеро одного не ждут, давайте обедать... Павел Григорьевич, — обратился он к Осередко, — где вы оставили Малинина?

— Сначала мы были вместе, но потом разошлись по обеим сторонам реки, чтобы проверить, какая дорога лучше. Вскоре я потерял его из виду, он скрылся в ущелье.

Обед прошел в молчании. Когда поднялись из-за стола, Щербаков предложил:

— Василий Яковлевич, я пойду навстречу Малинину.

Осередко сказал, что и он пойдет, но Бархатов его остановил:

— Вы и так сегодня много ходили... Лучше кто-нибудь другой.

— Можно мне? — робко попросил Рашид.

— Это решит Михаил Георгиевич.

— Пойдем, Рашид, — сказал Щербаков.

— Василий Яковлевич, — заметил Осередко, — разрешите мне проводить их до того места, где мы разошлись. Это недалеко.

Бархатов согласился.

Накатанная дорога постепенно становилась все уже и уже, пока не превратилась в тропинку. Подойдя к деревянному мосту через горную реку, Павел Григорьевич остановился.

— Вот мы тут разошлись. Виктор пошел той стороной, — Осередко указал на противоположный, круто поднимающийся берег. — Пойдемте.